Из кресла, где я сижу, мне видна щель для писем. Это последний вход, через который еще не попытался протиснуться окружающий мир. Теперь через нее просовывается длинная полоска серой бумаги. На ней что-то написано. Некоторое время я не трогаю ее. Но трудно не реагировать на сообщение длиною в один метр."Все, что угодно, лучше самоубийства”, — написано на ней. Ему удалось засунуть две-три орфографические ошибки в этот короткий текст.Его дверь открыта. Я знаю, что он никогда не закрывает ее. Постучав, я вхожу.Я слегка ополоснула лицо холодной водой. Не исключено, что и причесалась.Он сидит в гостиной и читает. Первый раз я вижу его в очках.Снаружи работает мойщик стекол. Заметив меня, он принимает решение продолжить этажом ниже.У механика все еще скобка на ухе. Но, похоже, что ухо подживает. Под глазами у него темные круги. Но он свежевыбрит.— Была еще одна экспедиция.Он постукивает по лежащим перед ним бумагам.— Вот карта.Я сажусь рядом с ним. От него пахнет шампунем и чесноком.— На ней кто-то сделал заметки.Я впервые внимательно разглядываю крупномасштабную карту глетчера. Это фотокопия. На полях было что-то написано карандашом. Копирование сделало текст более четкими. Написано на смеси английского и датского. “Исправлено по данным экспедиции фонда Карлсберг в 1966 году”.Он смотрит на меня выжидающе.— Тогда я говорю с-себе, что, значит, была другая экспедиция. И думаю, не пойти ли мне опять в архив.— Без ключа?— У меня есть кое-какие инструменты.Нет никаких оснований сомневаться в этом. У него есть инструменты, при помощи которых можно было бы вскрыть подвалы Национального банка.— Но мне приходит в голову мысль позвонить на завод Карлсберг. Оказывается, это с-сложно. Меня соединяют. Оказывается, мне надо звонить в фонд Карлсберг. Там сообщили, что они финансировали экспедицию в 1966. Но никто из них тогда там не работал. И у них нет отчета. Но у них оказалось кое-что другое.Это его козырная карта.— У них оказался финансовый отчет и список тех участников экспедиции и сотрудников, которым они выплачивали зарплату. Знаешь, как я им объяснил, откуда я звоню? Из налогового управления. Они тут же мне все сообщили. И знаешь, что? Там обнаружилось знакомое имя.Он кладет передо мной лист бумаги. На нем печатными буквами написан ряд имен, из которых мне знакомы два. Он показывает на одно из них.— Странное имя, правда? Услышишь такое один раз — не забудешь. Он участвовал в обеих экспедициях."Андреас Фаин Лихт”, — написано на листке. “600 КЙД 12.09”.— Что такое КЙД?— Кап-йоркские доллары. Собственная денежная единица Криолитового общества в Гренландии.
***
— Я позвонил в отдел гражданской регистрации. Им нужны были имена, номера гражданской регистрации и адреса последнего известного местожительства. Поэтому пришлось снова звонить в фонд. Короче, я их нашел. Здесь десять имен, так? Трое были гренландцами. Из оставшихся семи в живых только двое. 1966 — оказывается, это уже д-давно. Один из них Лихт. Другой — женщина. В фонде Карлсберг сказали, что она получила деньги за какой-то перевод. Они не могли сказать, какой. Ее зовут Бенедикта Глан.— Есть еще один человек. Он с недоумением смотрит на меня.Я кладу перед ним медицинский отчет и показываю ему подпись под ним. Он медленно читает ее.— Лойен. Потом кивает.— Он был и в 66-м.Он готовит нам еду.Обычно бывает так, что в домах, где чувствуешь себя хорошо, оказываешься в конце концов на кухне. В Кваанааке жили на кухне. Здесь я довольствуюсь тем, что стою в дверях. Кухня достаточно просторная. Но места хватает только ему одному.Есть женщины, которые могут приготовить суфле. У которых наготове оказывается засунутый в спортивный бюстгальтер рецепт приготовления шоколадного десерта. Которые могут одной рукой соорудить торт к своей собственной свадьбе, а другой приготовить бифштекс с перцем «Nossi Be».Всем нам следует радоваться этому. Если только это не значит, что мы должны испытывать угрызения совести от того, что еще не перешли на “ты” со своим электрическим тостером.Перед ним гора рыбы и гора овощей. Лосось, скумбрия, треска, разные плоские рыбины. Два больших краба. Хвосты, головы, плавники. Кроме этого, морковь, лук, порей, корень петрушки, фенхель, топинамбур.Он чистит и варит овощи.Я рассказываю о Рауне и капитане Теллинге.Он ставит вариться рис. С кардамоном и анисом.Я рассказываю о том, что давала подписку о неразглашении полученных сведений.О тех отчетах, которые есть у Рауна.Он сливает воду из овощей и варит куски рыбы.Я рассказываю об угрозах. О том, что они в любой момент могут арестовать меня.Один за другим он достает куски рыбы. Я знаю это по Гренландии. С тех времен, когда мы готовили еду, не торопясь. Разую рыбу надо варить разное время. Треска сразу же становится мягкой. Скумбрия позже, лосось еще позже.— Я боюсь оказаться за решеткой, — говорю я.Крабов он кладет в последнюю очередь. Он кипятит их самое большее пять минут.В каком-то смысле я испытываю облегчение от того, что он ничего не говорит, что он не ругает меня. Кроме меня, он единственный человек, которому известно, как много мы знаем. Как много нам теперь надо забыть.Я чувствую потребность растолковать ему про мою клаустрофобию.— Знаешь, что лежит в основе математики, — говорю я. — В основе математики лежат числа. Если бы кто-нибудь спросил меня, что делает меня по-настоящему счастливой, я бы ответила: числа. Снег, и лед, и числа. И знаешь, почему?Он раскалывает клешни щипцами для орехов и изогнутым пинцетом достает мясо.— Потому что система чисел подобна человеческой жизни. Сначала натуральные числа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150