Все остальное время ты был с его дублем.
— Но это противоестественно! — воскликнул я.

Я чувствовал, что в груди у меня растет тревога, я так возбудился, что уронил блокнот, и мой карандаш куда-то закатился. Дон Хуан и дон Хенаро практически нырнули на землю и начали чрезвычайно преувеличенные поиски его. Я никогда не видел более поразительного представления театрального фокусника с ассистентом. Разве что здесь не было сцены или декорации, или любого типа реквизита и скорее всего исполнители не применяли при этом хитрость рук.
Дон Хенаро, главный фокусник и его ассистент дон Хуан в несколько секунд извлекли поразительное разнообразие самых невероятных предметов, которые они находили под или за, или над любым объектом, находящимся на веранде.
В стиле эстрадного фокусника ассистент раскладывал предметы, которые в данном случае были несколькими вещами на грязном полу: камни, мешки, куски дерева, молочная фляга, лампа и мой пиджак. Затем фокусник дон Хенаро приступал к поискам предмета, который он выбрасывал как только убеждался, что это не мой карандаш. Коллекция найденных предметов включала одежду,парики, очки, игрушки, поварешку, шестерни машин, женское нижнее белье, человеческие зубы,сэндвичи и религиозные предметы. Один из них был совершенно отвратителен — это был кусок плотных человеческих экскрементов, который дон Хенаро извлек из-под моего пиджака. Наконец, дон Хенаро нашел мой карандаш и вручил его мне после того, как обтер с него пыль полой своей рубашки. Они отметили свою клоунаду криками и смехом. Я оказался наблюдающим, который не мог к ним присоединиться.
— Не принимай вещи так серьезно, карлитос, — сказал дон Хенаро с оттенком участия. — иначе ты сделаешь…
Он сделал смешной жест, который мог означать все, что хочешь.
После того, как утих их смех, я спросил у дона Хенаро, что дубль делает или что маг делает своим дублем. Дон Хуан ответил. Он сказал, что дубль имеет силу и что она используется для того, чтобы выполнять задачи, которые были бы невообразимы в обычных условиях.
— Я уже неоднократно говорил тебе, что мир неизмерим, — сказал он мне. — и точно также мы, и точно также каждое существо, которое существует в мире. Поэтому невозможно представить дубля разумом, однако, тебе было позволено смотреть на него, и это должно быть более чем достаточно.
— Но есть же какой-нибудь способ говорить о нем? — сказал я. — ты сам говорил мне, что ты объяснил свой разговор с оленем для того, чтобы говорить со мной. Не можешь ли ты то же самое сделать с дублем?
Он помолчал. Я упрашивал его. Нетерпение, которое я испытывал, было несравнимо ни с чем, через что я прошел.
— Что же, маг может раздвоиться, — сказал дон Хуан. — это все, что можно сказать.
— Но осознает ли он, что он раздвоился? — Конечно, он осознает это. — Он знает, что он одновременно в двух местах? Они оба посмотрели на меня и обменялись взглядами. — Где другой дон Хенаро? — спросил я. Дон Хенаро наклонился ко мне и уставился мне в глаза.
— Я не знаю, — сказал он мягко. — ни один маг не знает, где находится его другой.
— Хенаро прав, — сказал дон Хуан. — у мага нет данных о том, что он находится в двух местах сразу. Ощущать это было бы равносильно тому, чтобы встретиться со своим дублем лицом к лицу, а маг, который сталкивается лицом к лицу с самим собой — мертвый маг. Таков закон. Таким образом сила расположила вещи. И никто не знает почему.

Дон Хуан объяснил, что к тому времени, как воин победит сновидение и видение и разовьет дубля, он должен также преуспеть в стирании личной истории, важности самого себя и распорядка жизни. Он сказал, что вся та техника, которой он меня обучил и которую я рассматривал как пустой разговор, являлась в сущности средствами для устранения непрактичности существования дубля в обычном мире, и заключалась в том, чтобы сделать меня самого и мир текучим, поместив все это за пределы предсказания.
— Текучий воин не может больше иметь мир в хронологическом порядке, — объяснил дон Хуан. — и для него мир и он сам не являются больше предметами. Он — светящееся существо в светящемся мире. Дубль — это простое дело для мага, потому что он знает, что делает. Записывание — это простое дело для тебя, но ты все еще пугаешь Хенаро своим карандашом.
Может ли сторонний наблюдатель, глядя на мага, видеть, что он находится в двух местах одновременно? — спросил я дона Хуана.
— Конечно, это было бы единственным способом узнать. — Но разве нельзя логически заключить, что маг тоже может заметить, что он находится в двух местах? — Ага! — воскликнул дон Хуан. — на этот раз ты прав. Маг конечно, может заметить впоследствии, что он был в двух местах сразу. Но это только регистрация, и она никак не соотносится с тем фактом, что пока он действует, он не ощущает свою двойственность.
Мои мысли путались. Я чувствовал, что если я перестану писать, то я взорвусь.
— Подумай вот о чем, — продолжал он. — мир не отдается нам прямо. Между ним и нами находится описание мира. Поэтому правильно говоря, мы всегда на один шаг позади, и наше восприятие мира всегда только воспоминание о его восприятии. Мы вечно вспоминаем тот момент, который только что прошел. Мы вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем — он покрутил рукой, давая мне почувствовать, что он имеет в виду.
— Но если весь наш опыт мира — это воспоминание, тогда совсем не будет странно заключить, что маг может быть в двух местах сразу. Не то, чтобы с точки зрения его собственного восприятия, потому что для того, чтобы воспринимать мир, маг подобно любому другому человеку, должен вспоминать поступок, который он только что совершил, события, свидетелем которых он был, опыт, который только что пережил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101