— Извините, доктор Делавэр, просто сейчас мне немного неудобно разговаривать. Можно мне прийти поговорить с вами?— Конечно. В какое время вам удобно?— Чем скорее, тем лучше. Я теперь практически свободна. Занятий нет. Я окончила школу.— Поздравляю.— Спасибо. Здорово чувствовать себя на свободе.— Еще бы. — Я справился по своему ежедневнику — Как вам завтра в двенадцать?— Прекрасно. Я вам правда очень признательна, доктор Делавэр.Я рассказал ей, как меня найти. Она поблагодарила и повесила трубку прежде, чем я успел с ней попрощаться.И узнал я гораздо меньше, чем обычно, когда мне звонят, чтобы записаться на прием.Умная молодая женщина. Четко формулирует мысли, немного возбуждена. Чего-то недоговаривает?Я помнил, какая она была ребенком, и не нашел во всем этом ничего удивительного. Я звоню из-за мамы. Тут предположить можно было все, что угодно.Наиболее вероятно, она наконец решила всерьез заняться болезнью матери — в важном для себя аспекте. Может, ей надо было дать себе ясный отчет в собственных чувствах, а заодно получить для матери направление к специалисту.Значит, завтрашний визит будет, скорее всего, первым и последним. И на этом все кончится. Еще на девять лет.Я закрыл историю болезни, довольный своей способностью предсказывать дальнейший ход событий.С таким же успехом я мог бы сразиться с игральными автоматами в Вегасе. Или купить дешевые акции на Уолл-стрит. * * * Следующую пару часов я трудился над своим последним проектом — монографией для одного из журналов по психологии о моей работе с целой школой детей, которых осенью прошлого года терроризировал снайпер. Писать оказалось более мучительно, чем я ожидал: тесные рамки научного подхода не давали простора для живого изложения материала.Я тупо уставился на вариант номер четыре — пятьдесят две страницы вызывающе нескладной прозы, — пребывая в уверенности, что никогда не смогу внести ни крупицы человечности в это вязкое месиво из профессионального жаргона, научных ссылок и сносок, о создании которого у меня в голове не осталось ясного воспоминания.В половине двенадцатого я отложил ручку и откинулся на спинку кресла, так и не найдя своей волшебной ноты. Мой взгляд упал на историю болезни Мелиссы. Я открыл се и стал читать. 18 октября 1978 года. Да, осень 1978 года. Я помнил, что она была жаркой и неприятной. Голливуд со своими грязными улицами и тлетворным воздухом уже давно плохо переносил осеннее время. Я только что закончил лекцию в Западной педиатрической клинике, и мне не терпелось вернуться в западную часть города, где за остаток дня рассчитывал провести полдюжины сеансов с пациентами.Я думал, что лекция прошла хорошо. Бихевиоральный подход к страхам и тревогам у детей. Цифры и факты, диапозитивы и слайды — все это казалось мне в то время впечатляющим. Лекционный зал, заполненный педиатрами, большинство из которых занимались частной практикой. Пытливая, сориентированная на практику аудитория, жадная до всего, что дает результаты, и не очень склонная терпеть академический педантизм.За четверть часа я ответил на вопросы и направлялся к выходу из лекционного зала, когда меня остановила молодая женщина. Я узнал ее: она чаще других задавала вопросы, хотя я видел ее и где-то еще.— Доктор Делавэр? Я Айлин Уэгнер.У нее было приятное полное лицо в обрамлении подстриженных каштановых волос. Хорошие черты лица, тяжеловатая в нижней части фигура, легкое косоглазие. На ней была белая блузка почти рубашечного покроя, застегнутая до самого горла, юбка из твида до колен и добротные туфли. В руках у нее был черный кожаный саквояж, у которого был вид только что купленного. Я вспомнил, где видел ее раньше: среди проживающего при больнице персонала. Работает третий год. Степень доктора медицины одного из старейших университетов Новой Англии.Я сказал:— Доктор Уэгнер.Мы обменялись рукопожатием. Ее рука оказалась мягкой, с короткими пальцами, без украшений. Она сказала:— В прошлом году я была на лекции о страхах, которую вы читали для персонала Четвертой Западной. По-моему, это было здорово.— Спасибо.— Сегодняшняя мне тоже очень понравилась. И у меня есть для вас пациент, если это вас интересует.— Конечно.Она взяла саквояж в другую руку.— Знаете, у меня сейчас практика в Пасадене, главным образом в Мемориальной больнице Кэткарта. Но ребенок, о котором идет речь, не из числа моих постоянных пациентов, просто телефонный звонок в Кэткарт по номеру для обращений за помощью. Там не знали, что с этим делать, и сообщили мне, потому что за мной значится интерес к бихевиоральной педиатрии. Когда я узнала, в чем суть проблемы, я припомнила прошлогоднюю лекцию и подумала, что это как раз по вашей части. А когда прочла расписание цикла лекций «Грэнд раундз», то подумала: превосходно.— Я был бы рад помочь, но моя приемная находится в противоположном конце города.— Это ничего. Они сами будут приезжать к вам — средства у них есть. Я знаю, потому что ездила туда несколько дней назад повидаться с ней — речь идет о маленькой девочке. Семи лет. Собственно говоря, сегодня я здесь именно из-за нее. Надеюсь узнать что-нибудь, что помогло бы мне помочь ей. Но, послушав вас, я поняла, что ее проблемы так просто не решишь. Ей нужен врач, специализирующийся в этой области.— Тревожные страхи?Энергичный кивок.— Она просто погибает от страхов. У нее множество фобий и высокий уровень общего беспокойства. Причем оно ее буквально пронизывает.— Вы сказали, что ездили туда, значит, это был вызов на дом?Она улыбнулась.— Я и не знала, что такая вещь еще существует. Нас учили называть это «домашними визитами».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171