большую комнату, ванную, веранду и площадку для стоянки машины. Мэмми лежала на кровати в нижней юбке, с обнаженными ногами и пьяно похрапывала. Юбка ее немного приподнималась при каждом вздохе. На полу валялась пустая бутылка из-под джина, на ночном столике – трубочка с красными таблетками, которые были похожи на снотворное. Дышала Мэмми неровно, губы обнажили зубы и приподнимались при вздохе. Лицо казалось осунувшимся и некрасивым, все ее очарование словно улетучилось. Сейчас она была просто пьяная женщина, ничего больше.
– Что это должно означать? – спросил я у Мика.
Он нервно стал пощипывать свой старый пуловер.
– Мне очень неприятно, что вы об этом узнали, мистер Нельсон, но у Мэмми иногда не выдерживают нервы.
– Вы хотите сказать, что она иногда напивается?
– Можно сказать и так, – ответил Мик, но тут же добавил в защиту: – Но только в период депрессии или очень плохого настроения. А сегодня утром она была очень угнетена чем-то. Точнее, это настроение у нее было со вчерашнего вечера.
– И она вам не сказала, чем вызвано такое настроение?
– Нет, не сказала, – Мик вытер себе нос тыльной стороной ладони. – И не успел я отвернуться, как она уже напилась. Теперь мне надо попытаться ее разбудить. – Он потряс ее. – Мэмми, проснись! Нельсон хочет поговорить с тобой.
Мэмми продолжала храпеть. Мик хотел снова ее встряхнуть.
– Не надо, – неожиданно сказал я, – пусть спит.
Он накрыл ее – с явным опозданием – простыней.
– Как хотите, мистер Нельсон. – Он снова потер нос рукой. – И не беспокойтесь относительно работы. Все обязанности Мэмми я возьму на себя. Я выполнял за нее работу и раньше, и неоднократно.
В комнате стоял какой-то кисловатый, застоявшийся запах. Я медленно направился к выходу. Мик последовал за мной.
– И, прошу вас, мистер Нельсон, не говорите ничего вашей супруге. Она уволила последнюю пару только за то, что они напились. А Мэмми и мне нравится здесь работать, и мы с охотой работаем с миссис Нельсон.
Я обещал ему, что ничего не скажу.
– Спасибо, мистер Нельсон, – сказал Мик. – Большое спасибо.
Он закрыл дверь, хотя я был еще на веранде. Сейчас у меня было такое же чувство, что и в баре. Мне казалось, что Мика здорово что-то забавляло.
Я перешел через дорогу и направился в бунгало Корлисс. Жалюзи были опущены. Большая комната находилась в темноте, и в ней господствовали ароматы Корлисс. Не зажигая света, я растянулся на кровати и начал обдумывать положение.
Любовь. Заблуждение. Биологическое начало. Слияние одного тела с другим. Инстинкт размножения, глубоко укоренившийся в каждом человеке. Пачка сигарет. Норковое манто за десять тысяч долларов. Пять долларов.
Я был слишком возбужден, чтобы продолжать лежать на кровати, я встал и, пройдя к окну, выглянул на улицу. Осенний день клонился к вечеру и был серым и тусклым. Как раз в этот момент на крыше бара зажегся пурпурный попугай. Его стеклянные глаза с какой-то туманной поволокой имели злое выражение и, казалось, чего-то ожидали.
Я вынул из кармана бумажник и уставился на автобусный билет, который я купил еще в первый день, когда собирался ехать в Хиббинг.
Не знаю почему, но у меня появилось чувство, что меня обманули и посмеялись надо мной.

15

В пять часов я снова начал пить. А Корлисс возвратилась около семи. Я слышал шум мотора, когда она подъезжала к площадке для машин. Потом она проскользнула в бунгало через боковую дверь и замерла, прислонившись к ней.
Я все еще был в темноте, только сквозь жалюзи падал свет от прожекторов, которыми освещались пальмы, бросая на грудь и лицо Корлисс полоску серебристого света. Она выглядела усталой.
– Почему ты сидишь в темноте? – спросила она меня.
Я поинтересовался, проходила ли она мимо бара. Она ответила отрицательно.
– А почему тебя это интересует?
– Они нашли Волковича, – сказал я.
Она сглотнула, и ее белое лицо не шевельнулось в серебристой полоске света.
– Кто его нашел? Шериф Купер?
– Нет. Два рыбака нашли его машину.
– А труп?
– Трупа не было, видимо, унесло в море.
Корлисс вышла из полосы света и присела на кровати.
– Откуда ты это знаешь?
– Шериф Купер был здесь. Часа в три дня.
Она сняла туфли.
– Вот как?
– Угу.
– Он проявлял недоверие? Тебе не казалось, что он тебя подозревает?
– Ты хочешь сказать: нас? – уточнил я.
– Хорошо, пусть будет "нас". – Она начала стягивать чулки.
– В этом плане он ничего не говорил. Но они знают, что он вчера вечером был у нас в баре. И они знают, что это не несчастный случай.
Она сняла пальто.
– Дай мне сигарету, Швед.
Я прикурил сигарету и протянул ей.
Она сделала затяжку, и сигарета засветилась, словно крошечная лампочка.
– Хорошо еще, что они не нашли его труп. Даже если они будут нас подозревать, то без его трупа они все равно ничего не смогут поделать. Я права, Швед?
– Не знаю. Возможно. А может, и нет. Но то, что они обнаружили машину Волковича, еще не самое неприятное.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Купер появился здесь с одним человеком из ФБР. С неким Лилом Грином, он работает в Лос-Анджелесе.
Полоска света падала теперь на ее волосы, так что казалось, будто они ярко вспыхнули. Со своего места я мог видеть только волосы, лоб и глаза. Один глаз все еще был немного припухший. А во взгляде Корлисс я заметил страх.
– Ты говоришь, из ФБР? А почему ФБР заинтересовалось Волковичем?
– Видимо, это был его псевдоним, – объяснил я, – настоящее его имя было Липпи Сальц.
Корлисс зажгла настольную лампу. Она казалась нежной, испуганной и усталой.
– Ты считаешь, что я должна знать это имя?
– А оно тебе ни о чем не говорит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48