Гладкая? Прекрасно мощеная?
- Кларк, это вряд ли...
- Смотри! По-моему, там самый настоящий автобус. - Он
указал на желтое пятнышко, движущееся по дороге в сторону
города, отблескивая металлическим верхом на жарком солнце. -
Вот мы и встретили еще одну машину в этой части света.
- И все-таки.
Он схватил карту, лежавшую на природной доске, и, когда
обернулся к ней, Мэри с ужасом поняла, какая злость
скрывается за этим веселым, льстивым голосом:
- Слушай, Мэри, и внимательно, чтобы потом не было
вопросов. Может, я и могу развернуться здесь, а может, и
нет - тут шире, но не настолько, чтобы быть уверенным. А
грунт, по-моему, еще хлипкий.
- Кларк, пожалуйста, не кричи на меня. У меня голова
болит.
Он сделал над собой усилие и понизил голос:
- Если я развернусь, до 58-го остается двадцать
километров той гадости, по которой мы проехали...
- Двадцать километров - это немного. - Она пыталась
быть твердой, хотя бы для самоутверждения, но чувствовала,
что ее сопротивление слабеет. Она ненавидела себя за это, но
ничего не могла изменить. В нее закралось ужасное
подозрение, что именно так мужчины всегда добиваются своего:
не потому что они правы, а потому что безжалостны. Они
спорят, словно играют в футбол, и, если поддаваться, твоя
душа будет вся в синяках.
- Нет, двадцать километров - это немного, - продолжал он
своим самым вкрадчивым "я стараюсь не задушить тебя, Мэри"
голосом, - а как насчет по крайней мере сотни, которые нам
придется тащиться через эти леса, если мы выберемся на
58-е?
- Ты так говоришь, будто мы опаздываем на поезд, Кларк!
- Просто это меня злит, вот и все. Ты только взглянула
на маленький городок внизу и уже кричишь, что он тебе
напоминает какую-то "Пятницу, 13-е число, часть XX или
что-то в этом роде, и уже хочешь дать деру. А вон та дорога,
- он указала на противоположный край долины, - ведет на юг.
По этой дороге, наверно, максимум полчаса до Тотеки-Фоллс.
- То же самое ты говорил в Окридже, прежде чем мы
отправились в Страну Волшебных Тайн.
Он опять всмотрелся в нее - рот у него будто свело
судорогой, - а затем взялся за рычаг передач.
- К черту, - прорычал он. Разворачиваемся. Но если по
пути встретится хоть одна машина, Мэри, всего одна, мы
вернемся в Рок-н-Ролл-Рай. Итак...
Второй раз она положила свою руку на его прежде, чем он
выжал сцепление.
- Поезжай, - сказала она. - Ты, вероятно, прав, а я,
вероятно, сглупила. Просто сглупила - ты поступаешь разумнее
меня, я это признаю по крайней мере, и готова подчиниться,
но все равно я здесь чувствую что-то не то. Так что ты
должен меня простить, если я не буду размахивать юбкой с
лозунгом: "Вперед за Кларком".
- Господи! - ужаснулся он. На его лице все еще
сохранялось неуверенное выражение, придававшее ему необычный
- и довольно неприятный - мальчишеский вид. - Ты загрустила,
да, лапочка?
- Думаю, что да, - ответила она в надежде, что он не
заметит, как ей противно такое подлизывание. В конце концов,
ей тридцать два, а ему сорок один. Она почувствовала себя
староватой для того, чтобы быть чьей-то лапочкой, а его
староватым для того, чтобы в лапочке нуждаться.
Тогда озабоченное выражение исчезло с его лица, и он
стал прежним Кларком, которого она любила и с которым
надеялась прожить остаток дней своих.
- Ты бы классно выглядела, размахивая юбкой, - хмыкнул
он, измеряя рукой длину ее бедра. - Просто здорово.
- Ты дурак, Кларк, - сказала она и улыбнулась как бы
против собственной воли.
- Точно, мэм, - согласился он, выжимая сцепление.

* * *

У городка не было никаких окраин, если не считать
таковыми окружавшие его небольшие поля. После мрачной
тропинки, зажатой между деревьями, они вдруг очутились
среди высокой пшеницы, а мгновение спустя уже проезжали
мимо чистеньких, аккуратных домиков.
В городке было тихо, но далеко не пустынно. Несколько
машин лениво ползали взад-вперед по четырем-пяти
пересекающимся улочкам, а по тротуарам шествовало немало
пешеходов. Кларк поднял руку, приветствуя толстяка в
расстегнутой до пупа рубашке, который одновременно поливал
газон и пил пи во из банки. Толстяк с поросшей густыми
волосами грудью наблюдал за их машиной, но руки в ответ не
поднял.
Главная улица тоже навевала сравнение с картинками
Нормана Рокуэлла - настолько сильное, что возникало чувство
уже виденного однажды. Тротуары закрывала тень крепких,
старых дубов, как и следовало ожидать. Не надо было быть
большим провидцем, чтобы угадать, что единственное в городе
питейное заведение называется "Росинка" и что над стойкой
виднеются большие освещенные часы с рекламой пива
"Будвайзер". Стоянки для машин были с пандусами; над
парикмахерской "Острое лезвие" был вывешен красно-бело-синий
флаг, а над аптекой, которая называлась "Ритм фармации", -
ступка с пестиком. Зоомагазин (с объявлением "СИАМСКИЕ КОТЫ
ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ") именовался "Белый кролик". Все верно до
омерзения. А правильнее всего - мэрия в центре городка. Там
на протянутом над эстрадой канате висело объявление, которое
Мэри смогла прочесть еще за сотню метров:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17