Синтия несказанно обрадовалась, когда капитан наклонился и поцеловал ее в губы. Охваченная неожиданно жгучей страстью, Синтия хотела обнять мужа и прижаться к нему сильно-сильно всем телом. Но капитан вышел из комнаты и кликнул своего ординарца, приказав собираться в дорогу.Уже через час муж уехал. Синтия села за стол и стала писать длинное письмо леди Галифакс. А затем, решила Синтия, надо будет сразу написать письмо мужу. Синтия уже соскучилась по капитану, без которого их дом казался ей странно пустым и молчаливым. Она будет посылать письма мужу каждый день, поклялась она себе.И, конечно, самое время снова написать письмо графине Малгрейв. И послать ей еще один чек.Синтия послала ей деньги перед Рождеством, под предлогом того, что сама не знает, какие выбрать подарки для племянниц капитана. Письмо, которое Синтия затем получила в ответ, было таким же прямым, как сама графиня, надо полагать. Деньги истрачены на праздничный стол, объясняла леди Малгрейв, и на покупку новых теплых пальто. Девочки растут не по дням, а по часам. Между строк Синтия прочитала сердечную благодарность и поняла, что семья капитана нуждается в финансовой помощи. Чтобы не задевать гордость мужа, Синтия решила посылать деньги графине сама, ни о чем у него не спрашивая.Следующий чек был предназначен, чтобы купить красивые платья для маленьких близняшек. Третий – для старшей девочки Матильды, которой как раз исполнилось семь лет. И теперь, четвертый чек, на гораздо большую сумму, на подарки для двух младших – у них обеих день рождения был в феврале.Синтия улыбнулась. Она радовалась, что нашла способ таким образом отблагодарить капитана за то счастье, которое он ей дал. И поскольку сама не нуждалась в благодарности, то лучше было, чтобы капитан об этом ничего не знал.Ах, если бы подарить ему сына, думала Синтия. Тогда, может быть, она могла бы надеяться на любовь капитана. Синтия вздохнула и снова склонилась над письмом, охваченная романтическими мечтами. * * * С волнением в душе капитан подъезжал по дубовой аллее к Малгрейв-Парку.В нем оживали сладкие воспоминания детства. Но Брайан также размышлял о характере своего брата. Брайан скривился, представив, как Джон снова будет его укорять.Только подумав о Синтии, капитан успокоился. Она дала Брайану все, что отнял у него брат. У Брайана снова есть семья, впервые за последние пять лет. И за это он благодарен своей жене. С ней он снова ожил и стал самим собой. Он улыбнулся и подстегнул коня, с трудом пробиравшегося в глубоком снегу.Дом показался капитану странно пустым и заброшенным. Хотя уже опустились январские сумерки, в большом кирпичном здании горело всего несколько окон. Никто не открыл ему тяжелые дубовые двери, никто не вышел приветствовать его.Капитан и его ординарец Харди свернули за угол, где были конюшни. Весь двор был пуст, и только одиноко светил фонарь в помещении для грума наверху.Брайан громко позвал и спрыгнул с уставшего Том-Боя.– Я знаю, как тебе тяжело, старина, – сказал Брайан и погладил коня.Харди пошел искать грума. Надо было расседлать лошадей.Капитан тем временем завел Том-Боя в конюшню. Вдруг из ближайшего стойла, над которым было нацарапано «Нед», высунулась седая растрепанная голова.– Так-так, Нед, – устало произнес капитан, – ты, я вижу, остался тут один, поэтому поручаю тебе своего коня, если не возражаешь.Седой старик молча кивнул. Капитан сам расседлал Том-Боя и отвел в свободное стойло.В это время появился Харди, а за ординарцем шел пожилой мужчина, всклокоченные волосы которого указывали на то, что его только что подняли с постели.– С приездом, капитан, – сказал он. – Э, сэр, дайте-ка я сам этим займусь, – добавил он, видя, что Брайан вытирает коня сухой соломой.– Купер! – воскликнул Брайан, протягивая руку старому груму. – Что случилось? Где все?– А тут никого и нет, сэр, – ответил грум, беря солому и вытирая коня.– Но где же лошади?– И лошадей нет, сэр.Капитан похолодел.– Что ты говоришь? – сердито крикнул он. – Как это нет лошадей! А где же они?– Все проданы, чтобы уплатить долги его милости, и это факт, сэр.– Да как же до этого дошло, Купер?Старый грум пожал плечами.– Точно не знаю, капитан. Но это был грустный день.После долгого молчания капитан спросил:– Надеюсь, для моего ординарца найдется свободная комната?– Так точно. Пустых комнат теперь много, сэр.Харди уже расседлал своего коня и тер ему бока соломой.– Приходи в дом, Харди, когда тут управишься, – сказал капитан ординарцу. – Возможно, мне самому придется перебираться жить на конюшню, когда его милость узнает, что я приехал.«Что же здесь творится? – думал капитан, шагая по дорожке к дому. – Лошадей нет?! Трудно представить Малгрейв-Парк без лошадей».Он прошел через черный ход. На кухне было пусто, в старой железной плите горел слабый огонь. Нет аппетитных запахов свежеиспеченного хлеба, жареной баранины и сладких тортов с мелкой черной сливой. Похоже, что в доме сегодня не пахнет и ужином.Брайан постоял с минуту, глядя на это запустение.Что-то действительно тут случилось, подумал он. Пол грязный, посуда немытая, на огромном столе валяются полбатона хлеба и кусок сыра.В это время открылась дверь и вошел сгорбленный слуга, неся поднос с грязной посудой.– Фрост! – воскликнул капитан. – Может, хоть ты мне объяснишь что-нибудь.– Мистер Брайан! – Старик чуть не споткнулся, поставил быстро поднос и выпрямил плечи. – Мы не ждали, что вы приедете, и…– Где все слуги? – спросил капитан. Дворецкий посмотрел на него и опустил глаза.– Ушли, сэр. Уже полгода, как почти все ушли.– И миссис Коллинс тоже?– Да, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79