В понедельник утром Меган смогла покинуть больницу. Рука у нее была на перевязи, а плечо еще слегка побаливало. Но, в общем, она чувствовала себя хорошо.
Дома она поднялась в свою комнату, чтобы облачиться в удобный домашний халат. Раздеваясь, она вдруг заколебалась, затем подошла к окну и плотно закрыла жалюзи. «Надеюсь, у меня пройдет это», — подумала она, сознавая в то же время, что еще долго не избавится от наваждения о наблюдающем за ней Берни.
Закончив говорить по телефону, подошла Кэтрин.
— Я только что отменила продажу гостиницы, — сказала она. — Свидетельство о смерти выдано, а это значит, что все наши совместные с отцом авуары разморожены. Страховые компании производят начисления по всем персональным полисам отца, а также по предпринимательской страховке. Это огромные деньги, Мег. Ты ведь знаешь, что персональные полисы предусматривают двойную компенсацию.
Меган поцеловала мать.
— Я так рада за гостиницу. Ты бы пропала без «Драмдоу».
За кофе и соком она просмотрела утренние газеты. О самоубийстве Уильямса она узнала еще в больнице из первых сообщений по телевидению.
— Они перелопачивают архивы в центре Франклина, пытаясь выяснить, к кому попадали эмбрионы, которые Петровик воровала у Маннинга.
— Тем, у кого там хранились эмбрионы, даже страшно подумать, наверное, что их биологический ребенок родился у чужого человека, — проговорила Кэтрин. — Неужели люди так любят деньги, что идут на что-то подобное?
— Очевидно, да. Филлип Картер сказал мне, что ему были нужны деньги. Но, мам, когда я спросила его, только ли этим занималась Петровик, что крала эмбрионы для донорской программы, он заметил, что считал меня умнее и что это далеко не все, чем они занимались. — Меган отхлебнула кофе. — Остается только надеяться, что они раскопают в архивах центра, что он мог иметь в виду, когда говорил это? И что случилось со Стефани Петровик? Неужели Филлип убил эту бедную девушку? Мам, как раз в эти дни у нее должен родиться ребенок.
В тот вечер, когда пришел Мак, она сообщила ему:
— Послезавтра похороны отца. Надо сообщить Фрэнсис Грольер и рассказать ей, как погиб отец. Но я не могу заставить себя позвонить ей.
Руки Мака обнимают ее. Все эти годы она ждала их.
— Почему бы не поручить это мне, Мегги? — спросил Мак.
Затем они вновь вернулись к прежней теме.
— Мак, мы еще не знаем всего. Доктор Уильямс был единственным, через кого можно было бы узнать, что Филлип имел в виду.
Во вторник, в девять часов утра, позвонил Том Уайкер. В отличие от своего вчерашнего разговора, он не стал спрашивать, готова ли она возвратиться на поле брани. Не поинтересовался он также и ее самочувствием. Но еще прежде, чем он сказал: «Мег, у нас назревает сенсация», она почувствовала разницу в его настроении.
— Что это, Том?
— На ваше имя, с пометкой «лично и конфиденциально», пришел конверт от доктора Уильямса.
— От доктора Уильямса! Вскройте и прочтите мне.
— Вы уверены, что это следует делать?
— Том, вскройте его. — Последовала пауза. Она словно воочию представляла себе, как он разрезает конверт и вынимает из него содержимое. — Том?
— Мег, это признание Уильямса.
— Прочтите его мне.
— Нет. У вас же есть дома служебный факс? — Да.
— Напомните мне его номер. Я передам вам письмо. Мы прочтем его вместе.
Меган назвала номер и бросилась вниз. Когда она вбежала в кабинет, факс уже ожил и издавал тихий визг. На его тонкой и гладкой бумаге стала появляться первая страница заявления доктора Уильямса.
Оно состояло из пяти страниц. Она дважды прочла его. Наконец в ней проснулся репортер, и она стала подбирать определенные абзацы и отдельные предложения, складывая из них материал передачи.
Зазвонил телефон. Она знала, что это Том Уайкер.
— Что вы думаете, Меган?
— Теперь ясно все. Ему нужны были деньги, чтобы оплатить счета за длительное лечение жены. Петровик была одаренной от природы личностью, которой следовало бы стать врачом. Она не могла смириться с уничтожением невостребованных эмбрионов. Она видела в них детей, которые могли бы сделать полноценной жизнь бездетных пар. Уильямс же видел в них детей, за усыновление которых люди платили целые состояния. Он прощупал Картера, и тот с радостью согласился устроить Петровик к Маннингу, решив воспользоваться подписью моего отца.
— У них все было скрыто от глаз, — заметил Уайкер. — Как, например, этот уединенный дом, куда они привозили нелегально прибывших иностранок, согласных вынашивать в своем чреве чужих детей в обмен на десять тысяч долларов и фальшивую зеленую карточку. Невелика плата, если учесть, что Уильямс с Картером продавали детей не меньше чем по сотне тысяч каждого.
— За последние шесть лет, — продолжал Уайкер, — они пристроили более двухсот детей и планировали открыть дополнительные филиалы.
— И тут Элен порвала с ними, — проговорила Меган, — заявив, что совершила ошибку, которая станет достоянием гласности. Первое, что сделал Маннинг после ухода Петровик, — это позвонил Уильямсу и все рассказал ему. Маннинг доверял Уильямсу и нуждался в человеке, которому мог бы излить душу. Он был в ужасе от того, что клиника может лишиться своей репутации. Он рассказал об отчаянии Петровик и о том, что она считала себя виновницей гибели близнеца ребенка Андерсонов, когда поскользнулась в лаборатории. Уильямс позвонил Картеру, который сразу же ударился в панику. Картер имел ключ от квартиры Элен в Коннектикуте. Они не были любовниками. Ключ был нужен ему, чтобы иногда забирать на квартире эмбрионы, которые она приносила сразу после оплодотворения и до того, как они были охлаждены до сверхнизких температур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96