Коготь орка уперся в основание камня, в правой руке уже оказался ятаган. С помощью Бронеслава и Рогволда камень удалось отодвинуть в сторону, обнажив горло каменного мешка. Внимательно принюхавшись к темнеющему под ними провалу, Урук задумчиво протянул:— Инте-е-е-р-е-е-сно! У нас гость, но без собачек, и главное, явно вымытый. Вкусный, наверное…Последняя фраза была сказана нарочито громким голосом, и ответом на него послужил слабый всхлип в глубине подземного логова. Бесшумно, как призрак, орк нырнул в люк, и через минуту гость, целый и невредимый, был представлен на всеобщее обозрение. Вернее, не совсем гость, а гостья. Нет, девица изо всех сил пыталась покрепче запахнуть рубаху на груди и на вопросы пыталась отвечать заведомо низким голосом. В общем, надеялась, что неведомый воин и его спутники примут ее за мальчишку-подростка. И впрямь, чалма, длинная мужская рубаха, шаровары, сапожки такие, что и пареньку и девице впору. Лицо смуглое, а среди арабов такие миловидные пареньки — не редкость.Некоторые шансы у нее были, но лишь пока орк волок ее из мрака каменного схрона. Стоило ей оказаться на свету, как неумелый обман оказался разоблачен. Конец маскараду положила Кетрин, с подчеркнуто добрым видом обратившаяся к своим спутникам:— Экий мальчик, просто куколка. Проголодался, наверное.С этими словами атаманша кинула «пареньку» кусок лепешки с мясом. Чуть раздвинув ноги, пленник орка поймал еду в подол длинной рубахи и вцепился в нее зубами. Не зря говорят, что голод — не тетка, но от следующих слов Кетрин аппетит у пленника, а вернее, пленницы пропал напрочь:— Да не бойся их, подруга. Они ребятки неплохие. А Урук у нас совсем зеленый, всего второй век разменял. Рано ему еще на девиц заглядываться да слюни распускать. Вот детишек понянчить — это он запросто. Не бойся, не тронут они тебя. Ты лучше скажи, откуда ты такая взялась? Твой маскарад только слепого обманет…Рогволд изо всех сил попробовал скрыть улыбку, представив Урука в роли няньки. Стоящий рядом с ними орк хмыкнул сквозь забрало нечто невнятное. Бронеслав и нганга тоже стояли невозмутимо-спокойные, но в глазах обоих плясали искорки, веселья. Хотя, пленнице было не до смеха.Хлеб упал на землю, и, глядя прямо на гордо стоящую перед ней атаманшу, девушка судорожно сглотнула. На глазах у нее начали набухать слезы:— Как! Как ты узнала?— Просто, — чуть задумчиво проговорила Кетрин, — ну басят подростки только между собой и из груди тайну не делают. Парень подолом рубахи еду не ловит, это чисто женская привычка. А даже если ловит, то не так, как ты. Ты, когда лепешку ловила, чуть колени развела. Мужик, наоборот, колени сожмет, чтобы причинное место не отбили. Ну, как, говорить по-доброму будем? Или попробуем по-плохому?В ответ пленница отчаянно замотала головой и попробовала изложить свою историю, перемежая рассказ слезами, причем на каждое сказанное слово приходилось добрых пять минут слез и всхлипов. Было понятно, что мысленно она простилась с жизнью и ничего хорошего для себя не ждет. Лишь глоток крепкого вина из фляги Карим-Те прекратил беспорядочные рыдания. Только тогда, когда на смуглых щеках заиграл еле видный румянец, девушка подняла глаза и внимательно посмотрела на своих спасителей.Основное внимание спасенной привлекла татуировка на щеках Карим-Те. Урук предусмотрительно надел шлем с глухим забралом, рассудив, что клыки могут вызвать ненужный ажиотаж по поводу его персоны. Девица посмотрела и на него, но рост орка сыграл с ним весьма веселую шутку — девица приняла его за подростка. А слова Кетрин о Уруке, его «зелености»и пригодности нянчить детей окончательно подтвердили догадку пленницы по поводу своего пленителя.Осмотр ее удовлетворил, спасители меньше всего походили на разбойников. Тем более что настоящих разбойников Зухра ни разу в жизни толком не видела. А жаль. Не пускают арабы посторонних мужчин на женскую половину дома. И когда на караван обрушилась волна немытых тел и ловчих псов племени Крыс, девица восприняла их однозначно — разбойники с большой дороги.Но пятеро стоящих перед ней меньше всего походили на оборванцев с метательными ножами. Конечно, в дороге от встречных в полном вооружении ждать хорошего не приходится, особенно когда ты слаб и безоружен. Зухра этого еще не знала и четверых воинов, закованных в сталь, как и их «предводительницу», восприняла как спасителей. Ноги девушки подкосились, и она рухнула, как сноп, прямо на тюк с поклажей.Вновь на черных ресницах появились слезы, но на этот раз они были слезами радости. И теперь, изо всех сил сдерживая радость оттого, что все ее беды закончились, девица начала свой рассказ. Первым делом она представилась:— Меня зовут Зухра, я дочь купца Мустафы из города Ходжента. А как зовут столь доблестных воинов, прикрывших меня плащом своей храбрости? Ни я, ни мой отец никогда не забудем, как вы освободили меня от разбойников. Мой отец щедро заплатит вам за мое освобождение, почтенные.Поток благодарностей только начинал брать свой разбег, но Бронеслав, зная арабские обычаи вести беседу, огладил тронутую сединой бороду и быстро прервал радость девицы, степенно начав представлять своих спутников— Почтенная Зухра, меня зовут Бронеслав, я сотник из дружины князя Яромира, рядом со мной стоят десятники из моей сотни, Рогволд из городища Всхолье и Урук, воин из дальнего и благословенного края Гондор, состоящий на княжьей службе.Лишь однажды, у костра, слышал старый сотник от Урука название местности, откуда родом предки его народа. Слышал и не запомнил, и теперь спутал, желая как лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80