Палач небрежно установил кувшин на стол, возмущенно скрипнувший под навалившейся на него ношей. Даром что на него можно было уложить быка. Слаженным, выверенным движением Юсуф придвинул к себе кубки, ухватил правой рукой принесенное вино и ловко разлил его по бокалам. В движениях аль-Зебака чувствовался автоматизм, выработанный годами постоянных упражнений.— Это правильно, — неожиданно тихо и, как показалось ведьмаку, чуть печально проговорил Юсуф, — чтобы слушать то, что ты сейчас услышишь, нужно много выпить.В ответ ведьмак чуть приподнял бровь, выражая сомнение, но палач отодвинул свой кубок чуть в сторону и приложился к кувшину, выхлебав никак не меньше четверти. Выпил, вновь крякнув, утер бороду и начал свой рассказ.— Ты спросишь, отчего? — Тут поистине медвежья лапа Юсуфа чуть двинулась к громаде кувшина. — Что ж, я отвечу. Мне страшно. Мне. Ашурскому палачу, не боящемуся ни богов, ни их слуг, И если бы кто-то недавно мне сказал, что я буду бояться, я бы не поверил. Мы все боимся, кто-то больше, кто-то меньше. Но то, что страх стал моей жизнью…На миг он замолчал, катая на языке слова, словно пробуя их на вкус, пробуя, как Константинус пробует редкое вино. Но вкус этих слов оказался столь мерзким, что скривившийся Юсуф запил их вином из своего кубка, осушив его в один глоток. В мозгу ведьмака мелькнула догадка, и, повинуясь еще неясному предчувствию, словно уже понимая, что ему придется услышать, Ратибор взял в ладонь кубок и отхлебнул. Вкус у вина был выше всяких похвал, но ведьмаку он показался простой водой.Палач задумчиво глядел на него, вернее, не на него, а сквозь него, словно пытаясь разглядеть на дальней стене нечто, видимое лишь ему одному. Смотрел, сжимая в пальцах комок теста, еще недавно бывший бронзовым кубком. Наконец Юсуф прервал свои мысли и, обратив внимание на то, что он сжимает в пальцах, с отвращением бросил смятую бронзу под стол. Дождался звона и лишь тогда заговорил вновь:— Значит, так. Пару месяцев назад пришли ко мне двое. Да, — ответил алхимик на невысказанный вопрос Винта, — именно двое. Один сущий заморыш, на цыпленка еще похож, но важный. Похоже, что не франк, может, грек, а скорее всего — румиец. С ним был ханец. Важный, но молчал все время, за него этот румиец говорил, или кто он там. Заявили, что, дескать, искусством трансформации оба увлечены безмерно. Да только оба в алхимии — ноль без палочки…Ведьмак вновь удивленно поднял бровь, и Юсуф, словно объясняя ребенку нечто очевидное, разъяснил:— Ноль, ну это цифра у нас такая. С палочкой — десяток, без палочки — ничего. Совсем ничего, пустое место, пустота, в общем. Да, а эти двое достают золото и говорят, что желают купить мой трактат о земляном масле. Я им объясняю, что книга не готова, нужно еще доработать, да и лишнего списка у меня нет. Дело вроде бы пустое, только они еще золота прибавили да вексель на наших ростовщиков выдали. Хотели, чтобы я им единственный список продал… — Он помолчал и продолжил: — И не просто продал. Хотели, чтобы я никогда больше рукопись не писал и на нее не ссылался. Притом золота давали столько, что дворец графа Гуго со всеми потрохами купить можно. Ну не весь, но половину дворца — запросто. Ладно, говорю им, а сам чую смерть, — почтенные, рукопись эта в черновиках не только у меня есть. Это раз. Два — так я книгу все равно писать буду, а там уже как повернется. Ну а три, как напишу трактат, тут же и опубликую. Найму десяток писцов на базаре, пусть работают. Золота у меня хватит…Юсуф сделал паузу, и вновь в его глотке заклокотало вино. Отдышавшись, алхимик продолжил свою повесть:— Тут они вообще как с цепи сорвались. Вернее, не они, а этот цыпленок. Ханец — тот как обычно, спокойный, морда каменная, только вот глазки у него так и заблестели. В общем, — палач сокрушенно развел руками, — купили они меня. Предложили кроме золота еще пять рукописей. Одну так и вовсе тайную, трактат мага Сулеймана о свойствах «Камня Мудрости». Его вообще всего пять списков существует. И где они ее достали, не знаю и не ведаю. В общем, порешили мы так — пять лет я свой трактат не публикую и молчу о сделке. Потом что хочу, то и делаю.— Почтенный Юсуф, — мягко проговорил ведьмак, жадно слушавший рассказ алхимика, — но какое отношение все это имеет к ранам и жидкому огню? Или в книге открывались его секреты…В ответ алхимик лишь покачал головой:— Его — нет, но при возгонке земляного масла образуется весьма интересная жидкость. Горит она, правда, очень быстро, но если ее смешать с другими производными перегонки… — Он замолчал, потом продолжил, не щадя себя: — Это моя вина. Знал ведь, что знания в преступных руках опасны. Но тогда не думал, веришь, не думал, что из-за моих опытов люди заживо гореть будут!Юсуф не рвал на себе рубаху, но Винт знал, что алхимик не врет и теперь готов платить по счету. Отчаянье и боль были в глазах палача. Наконец он тронул аль-Зебака за рукав, и палач кивнул:— В общем, повел я себя как последний болван. Найди мою книгу с описанием возгонки земляной крови. Потом, когда я образцы смотрел, так в них та самая жидкость входила. Это точно. Пойми, это страшное оружие. А греческий огонь — тьфу, — и Юсуф аль-Зебак, гордость алхимиков и городской палач славного города Ашура, сплюнул в очаг, чуть не загасив пламя…Утром, проснувшись на чердаке дома Константинуса, ведьмак долго лежал, напряженно размышляя. Из всех подробностей о внешности и привычках своих странных посетителей Юсуф в последний момент вспомнил две весьма интересные детали: вексель был выдан на имя ростовщика Абдаллаха, преставившегося в аккурат почти неделю назад. А второй деталью было то, что кончики пальцев ханьца путем специальных тренировок были превращены в настоящее оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80