Верно говорят: хотел как лучше, а вышло — как всегда. Никогда не называл Горбаг, назвавший себя Уруком в память своего погибшего народа, имя королевства его убийц. И вот теперь!Орк отчаянно заскрежетал зубами. Нет, его не оскорбил титул княжьего наемника и то, с какой скоростью его назначили на службу к князю, о котором он слышал два раза в жизни. Но назвать его родину проклятым Гондором! На миг Урук подумал, что над ним издеваются. Так спутать названия!Стоявший рядом с ним Рогволд, удивленный своей столь быстрой карьерой на родине, был единственным, кто расслышал гневный, сдавленный хрип орка:— Мордор!Откуда было знать русу, лишь пожавшему в удивлении плечами, ЧТО значит для орка название — Гондор! Рогволда больше занимало другое: отчего Бронеслав назвался дружинником князя русов, а не Верховного Ведьмака Вершигоры, Хранителя Черного Леса. Однако, вспомнив, как на родине, в родном Всхолье, по вечерам рассказывали жуткие истории про ведьм и ведьмаков, Рогволд тут же согласился с сотником. Рус начал понимать, отчего Бронеслав представил их дружинниками на службе светлого князя Яромира. А если еще к русскому размаху рассказчиков прибавить арабскую фантазию…Тем временем старый ведьмак продолжил представление своих путников. Карим-Те оказался лекарем из далекой страны, а Кетрин — его племянницей. Бронеслава не смущал цвет кожи, он предпочел обыграть сходство имен: Карим-Те и Кетрин-Хо. А кто черный, кто чуть раскосый — так это дело десятое. На окраине мира еще и не такое бывало. Да и арабы к чернокожим привыкли.Ведьмак продолжал рассказ витиевато, в меру знания арабского вставляя в него перлы наподобие: «всадник утренней зари», «окунуться в источник осторожности». Но когда ведьмак в своем рассказе начал повествовать о нападении на караван, в котором они якобы ехали, шайки разбойников, то в разговор весьма нахально влез Урук. Благо, что чары волхва Светлояра, позволявшие говорить и понимать все языки, наложенные на орка и Рогволда, позволяли это сделать.— Да, на нас напала шайка атаманши Катруси, — говоря это, Урук хитро косился на атаманшу, изо всех сил пытавшуюся сдержаться. Под забралом глухого шлема орк сколько угодно мог ухмыляться, щедро расплачиваясь за шутку про няньку. Веселье побратима перекинулось и на Рогволда. Рус улыбнулся до ушей, потом, бросив взгляд на раскрасневшуюся Кетрин, попробовал стереть улыбку с лица.Бронеслав, от которого не укрылась мимика сына старосты, чуть не расхохотался: на лице у Рогволда красовалась ухмылка берсеркера. Только слюней и пены не хватало. Любой викинг по такому оскалу и закушенной губе сразу распознает носителя боевого безумия.Но на Зухру улыбка руса подействовала весьма успокаивающе, девица убедилась, что статный рус — настоящий, грозный воин. Ее нежная и застенчивая улыбка в ответ оставила Рогволда равнодушным, но Кетрин аж затряслась. Мало того что орк тут рассказывает, как срубил в поединке всех семерых мужей Катруси, так еще и эта, кобра подкурганная, строит глазки Рогволду. В дикой ярости, содрогаясь от гнева, Кетрин продолжала слушать окончание их истории в изложении Урука.Оказывается, отважный лекарь Карим-Те, пока орк и его спутники рубили в клочья банду и семерых мужей Катруси, успел подкинуть атаманше, наблюдавшей за боем сидя на ковре, заставленном подносами с фруктами, отравленное яблоко. От немедленного поединка Урука спасло появление в его истории сына султана. Само собой, принц был хорош собой и пламенно любил отравленную лекарем атаманшу. Армия сына султана прекратила бой. Уцелевшие разбойники «оставили пучину зломыслия»и «погрузились в водоем раскаяния». По мысли орка, старательно копирующего витиеватый стиль Бронеслава, это означало, что разбойники попросились в подданство к принцу. Судя по горящим глазам Зухры, Уруку удалось подделаться под стиль арабских сказителей. Орк продолжал свою повесть о том, как молодой сын султана отправился хоронить свою любовь в хрустальном гробу.Тут Зухра даже прослезилась, представив себе прекрасного принца, хоронившего свою возлюбленную. И не важно, что у нее было семеро мужей. Грудь девушки начала весьма трепетно вздыхать, и порванная рубаха наконец не выдержала, предявив миру скрытую красу. Ойкнув, девица прикрылась руками, и Бронеслав, галантно делавший вид, что ничего не случилось, протянул ей свой плащ, мягко проговорив:— Вы замерзнете, о звездноглазая.Плащ и изысканные обороты арабского языка старого сотника произвели впечатление на Зухру, на миг отвлекая ее внимание от орка и его россказней. Воспользовавшись этой паузой, Кетрин поспешила закончить историю Урука, быстро проговорив:— В общем, принц поехал ее хоронить, а я и дядя, опасаясь гнева принца, предпочли ночью покинуть его лагерь. К нам присоединились почтенный Бронеслав и его люди. Эти великие воины заявили, что честь и вера не позволяют им идти дальше вместе с разбойниками. И вот мы вместе направляемся в Дамаск…Еще некоторое время восхищенная Зухра приходила в себя от столь прекрасного и занимательного рассказа. Впечатления не испортила даже концовка в исполнении Кетрин на кошмарном арабском языке.Наконец, видя направленные на нее взгляды, окончательно освоившаяся девица томно вздохнула и повела свои дозволенные речи. В роли царя Шахрияра пришлось выступить Бронеславу. Остальные стояли рядом и слушали рассказ Зухры. И если убрать из ее повести все восточные обороты, то на нормальном языке получалось примерно следующее…Все началось чуть больше чем полтора месяца назад. Жил в Ходженте купец Мустафа, известный в других городах и на караванных стоянках как Мустафа аль-Ходженти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80