Глубоко личный разговор в присутствии посторонних. Она снова по очереди посмотрела на них и вдруг совершенно неожиданно поняла. С полной уверенностью.
Дела обстояли не так, как она думала.
Ее не приглашали в Императорский квартал до нынешней ночи не из-за переговоров с узурпаторами из Варены или каких-то ограничений протокола, а потому, что император Валерий оберегал жену от встречи с юной Гизеллой и от того, — в чисто формальном смысле, — что эта встреча означала или могла означать.
Все они понимали, что есть способ упростить завоевание родины Империи. Не она одна это понимала, посылая художника в долгое путешествие сюда с тайным посланием. Логика, здравый смысл этого брака были внушительными аргументами. И супруг одержал верх над императором. Поразительно.
Если она права, думая так, это означает, что ее приняли сегодня только потому… потому что принято другое решение.
Весна идет. Она уже пришла. Гизелла набрала в грудь воздуха.
— Вы собираетесь начать вторжение, не так ли? — напрямик спросила она.
Валерий Сарантийский отвел взгляд от жены и посмотрел на Гизеллу. Выражение его лица снова стало торжественным, как у священника, и задумчивым, как у академика. Он просто ответил:
— Да, действительно, собираемся. От твоего имени и от имени бога. Полагаю, ты это одобришь?
Конечно, он не спрашивал. Он ставил ее в известность. И не только ее. Гизелла услышала, почти ощутила, как по этой маленькой роскошной комнате пронесся шорох, когда люди, сидящие или стоящие, шевельнулись на своих местах. Ноздри стратига раздулись, как у скакового коня, услышавшего зов трубы. Он предполагал, предвидел, но не знал. До этого момента. Она поняла. Это был момент, который Валерий выбрал для того, чтобы им сообщить, руководствуясь развитием событий, настроением, ее появлением здесь. Или, возможно, весь этот вечер музыки среди близких ему людей на самом пороге весны был устроен ради этого мгновения, и никто другой этого не знал, даже его жена. Человек, дергающий за скрытые ниточки, заставлял плясать других, как ему хочется, или умирать.
Она взглянула на Аликсану и увидела, что упорный взгляд этой женщины уже ждет ее взгляда. Гизелла, глядя в эту глубину, представляя себе, что эти темные глаза могут сделать с мужчиной или с женщиной определенного сорта, поняла еще кое-что, совершенно неожиданное: как это ни невероятно, но у нее есть союзница, человек, который хочет найти способ уберечь их всех от вторжения и того, чем оно грозит. Но это тоже не имеет значения.
— Императора надо поздравить, — вмешался голос третьей женщины. Тон Стилианы был холодным, как ночной ветер за окнами. — Кажется, его сборщики налогов действовали более прилежно, чем говорят. Господь бог и его наместник на земле просто совершили чудо, если в казне все же появились нужные средства.
Воцарилась хрупкая тишина. Стилиана, подумала Гизелла, должна быть чрезвычайно уверена в своем положении, чтобы так разговаривать. Но это так и есть. По праву рождения и замужества — и по своему характеру.
Валерий повернулся и посмотрел на нее, и выражение его лица, что примечательно, было насмешливым.
— Император получает ту помощь, какую заслуживает, когда-то сказал Сараний. Я не знаю, что это должно означать в отношении меня и моих слуг, но на войну деньги есть. Мы решили отменить выплату жалованья восточной армии в этом году. Нет смысла платить Бассании за мир и одновременно платить солдатам, чтобы охранять его.
Леонт казался потрясенным. Он откашлялся.
— Так было решено, мой повелитель? — Очевидно, с ним не посоветовались.
— Финансовый вопрос, стратиг. Но я действительно хотел бы встретиться с тобой завтра, чтобы обсудить возможность предложить солдатам земли на востоке для поселения. Мы уже это обсуждали раньше, и теперь канцлер предложил нам сделать это.
Леонт был слишком опытен, чтобы и дальше демонстрировать свое удивление.
— Конечно, мой повелитель, я буду здесь на рассвете. Однако сожалею, что меня сделали лжецом, ведь я сделал заявление сегодня на свадьбе. Я дал новобрачному повышение и назначил на должность на востоке. Теперь он теряет не только обещанное ему повышение жалованья, но и весь свой доход. Валерий пожал плечами: — Дай ему другую должность. Возьми этого парня с собой на запад. Это все мелочи. Леонт покачал головой:
— Наверное. Но я никогда не беру в поход недавно женившихся солдат.
— Похвально, Леонт, — сказала императрица. — Но я уверена, что можно сделать исключение.
— Это плохо для армии, моя повелительница.
— Упрямство тоже, — заметила его собственная жена со своего места рядом с императрицей. Она поставила свою чашу с вином. — Дорогой, в самом деле. Ты, очевидно, высоко ценишь этого солдата. Возьми его в свою личную гвардию, плати ему сам, как платишь другим, дай ему послужить на востоке от Евбула в качестве твоего наблюдателя в течение года — или до тех пор, пока не сочтешь нужным вызвать его на запад, где его убьют на войне.
«Такая деловая четкость в женщине, — подумала Гизелла, переводя взгляд с одного лица на другое, — должна, несомненно, раздражать присутствующих мужчин». Потом изменила мнение, глядя на императрицу. Должно быть, здесь к подобным вещам привыкли, — не то что при ее собственном дворе, где женщину, заговорившую так властно, тут же приговорили бы к смерти.
С другой стороны, Гизелла правила в Варене от своего собственного имени. Ни одна из этих женщин не была правительницей. Это имело большое значение. И словно для того, чтобы подчеркнуть это, Стилиана Далейна заговорила снова:
— Простите мне, мои господа, эту самонадеянность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188