Крепость будет отрезана от всего мира и окутана тьмой до тех пор, пока камни из баллист не разобьют до основания могучие стены, а лесной народ пройдет по их развалинам на юг.
Сам Кедрин провел здесь только три ночи, но уже чувствовал, как давит свинцом колдовское наваждение Посланца, даже несмотря на снадобье Уинетт. Правда, благодаря ее заботе покалывание в плече прекратилось. Грания все еще спала, восстанавливая силы. Гален Садрет расстроенно доложил, что все его попытки переправиться через Идре к Низкой Крепости оказались безуспешны. Он раз за разом не мог определить, где восточный берег, и теперь в досаде оставил затею, боясь, как бы «Вашти» не пропала совсем.
Принц умылся и натянул нижнюю рубаху и штаны из мягкого полотна, а поверх них — кожу и кольчужную броню, решив, что не готов еще воспользоваться тяжелым кованым доспехом, которому многие нынче отдавали предпочтение. Повесил на пояс меч и кинжал. Затем, держа факел и двигаясь осторожно по полутемным коридорам, отыскал дорогу в обеденный зал, где уже сидели Бедир, Рикол и несколько теллеманов, потягивая питье с лекарством Уинетт и обсуждая, что можно сделать, чтобы снять осаду.
Однако в разговоре не прозвучало ни одного толкового предложения. Казалось, Рикол уже перепробовал все. Вылазка за северные ворота оказалась неудачной, они лишь потеряли тридцать человек, таран же продолжал работать, несмотря на сбрасываемые сверху камни. Применение огня все еще предусматривалось лишь как последний отчаянный шаг, пока же защитники крепости не могли сказать, причиняют ли хоть какой-то ущерб варварам выстрелы их баллист. Только тьма и тьма. Все застыло на мертвой точке. В крепости ждали пробуждения Гранин.
Кедрин занял место напротив отца, пробормотав слово благодарности слуге с запавшими глазами, который наполнил глиняную кружку и поставил перед принцем миску дымящейся овсянки. Юноша равнодушно съел несколько ложек, затем обернулся в дальний конец зала, оттуда слышался возбужденный гомон. Услышав его, он не сдержал своего любопытства.
Сквозь тени, которые не могли полностью развеять ни жаровни, ни факелы, Кедрин увидел приближающуюся Гранию и внимательную Уинетт сбоку от нее. Маленькое лицо пожилой женщины стало еще более худым, но румянец уже вернулся на ее щеки, а улыбка, которую она послала ему, была гордой и решительной.
Он поднялся, догадываясь, что встают и другие, и предложил сесть обеим женщинам.
— Ты поправилась? — спросил он, радостно улыбаясь.
— Ей лучше, — ответила ему Уинетт с некоторым неодобрением в голосе, — но она еще не вполне здорова.
Грания пренебрежительно фыркнула, наградив улыбкой всех, сидящих за столом.
— Уинетт всегда очень заботлива с подопечными. Она бы оставила меня в постели, хотя меня ждет столько срочной работы.
— Ты не сможешь успешно справиться с работой, пока еще так слаба, — сказала Уинетт.
— Это неотложная работа, дитя мое, — возразила Грания. — Или ты не чувствуешь всюду эту немощь? Не чувствуешь, что наваждение все крепнет? Оно питается тем самым отчаянием, которое само и порождает. А твое лекарство почти на исходе, и надежды пополнить его запасы уже нет. Кроме того, ты поможешь мне в том, что я стану делать.
Уинетт беспомощно вздохнула, не в силах опровергнуть очевидную истину.
— Итак, — продолжала Грания, — я больше не нуждаюсь в заботе моей блистательной Сестры и попытаюсь побороть колдовство Посланца. Дайте мне поесть и принесите выпить чего-нибудь покрепче, чем это.
Слуги поспешили исполнить приказ. Кедрин видел, как она умяла две миски овсянки, в несколько глотков выпила кружку подогретого вина, затем попросила хлеба и фруктов и поглотила их с таким же удовольствием.
— Мне получше, — провозгласила она, когда наелась и тщательно вытерла губы платочком, извлеченным из складок голубого одеяния. — Теперь обсудим, как снять колдовство.
Вслед за этими словами женщина перечислила, что ей нужно. Рикол немедленно послал людей, чтобы быстрее доставили все эти вещи на северную стену, откуда Грания собиралась творить свои чары. Сестра готова была немедленно отправиться туда, но Уинетт настоял на том, чтобы женщина сперва приняла лекарство, а затем заботливо проверила, насколько теплый на ней плащ — Грания позволила это со все убывающим терпением.
Наконец приготовления были закончены, и Рикол, лучше всех знакомый со здешними темными переходами, пошел впереди. Сверху на стене стояла незажженная жаровня, окруженная солдатами, у которых радостное любопытство пересилило страх перед валунами, вылетающими из тьмы. Грания просияла при виде их и сказала:
— Оставайтесь на постах, друзья, скоро для вас найдется работенка.
И они нехотя отступили в черноту.
Уинетт достала из-под плаща небольшую сумочку и передала Грании несколько пучков трав, который та рассыпала по холодным угольям, что-то неразборчиво бормоча. Наконец, довольная, она попросила кремень и высекла несколько искр над лежащим в жаровне трутом. В основании железной чаши затлел тусклый огонь, медленно поднимавшийся и разгоравшийся, пока крохотные огненные язычки не прыгнули наверх — к тому предмету, что она разместила поверху.
— Дай свою руку, дитя мое, — попросила Грания Уинетт. — И ты, Кедрин, тоже.
Для него эта просьба была полной неожиданностью. Он снял перчатку и взял в пальцы протянутую ему крохотную теплую ладошку. Уинетт взяла другую, и все трое встали, обратившись лицом к неведомому врагу за стеной. Принц внезапно ощутил дремоту, такую, какая обычно переходит в крепкий сон. Но он не уснул, потому что тут же почувствовал резкую прохладу, бодрящую и поднимающую дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152