Чего же ты молчал?Он на секунду задумался.— Сколько осталось людей?— С теми, кто вернулся с вами…Аде поднял глаза к потолку. Губы его шевелились, шевелились и пальцы: он считал про себя.— Одиннадцать рядовых, один сержант, два офицера, четыре базуки, пять пулеметов, семь гранатометов, одна рация…Хор облегченно вздохнул.— Выберемся!Аде опустил глаза.— Если повезет, сэр, — сказал он хмуро.— Повезет! Мне всегда везет!Хор остановил свой взгляд на раненой ноге.— Даже и сейчас — пуля в ногу, а не в лоб!Аде кивнул.Хору действительно везло. Он вспомнил об этом сейчас, сидя в кресле у камина, в котором догорали тяжелые бруски красного дерева, и довольно улыбнулся: счастье не изменило ему. Ведь точно так же, почти чудом, ему удалось избежать «котла» в Сталинграде много лет назад. И тогда раненый Хор проскочил по дороге на изрешеченном БМВ — по дороге, которую уже несколько минут спустя перерезали русские. Но тогда он был молод, силен, решителен… Хор усмехнулся — молодость ушла, но на смену ей пришел опыт.И все же он завидовал молодости. Он завидовал юности Майка Брауна, его неопытности и тому, что называл «сопливым идеализмом». В конце концов, он, Хор, сходит со сцены, а на смену ему приходят люди типа Майка Брауна. И что из того, что парень немного сентиментален — с годами это проходит.— Прибыл майор Лео, сэр! — доложил с порога один из наемников.— Точно! — пробасил и сам майор Лео, отстраняя солдата со своего пути.Он вошел тяжелым, усталым шагом, прислонился к стене у самой двери, кивнул Хору и обвел тяжелым взглядом холл.— Однако вы здесь неплохо устроились! — хмыкнул он. — Со стаканом у камина…Пестрая куртка его была изорвана, закатанные рукава обнажали тяжелые, поросшие рыжей шерстью руки. Он был высок, широкоплеч, и лишь рост скрадывал тяжелую полноту.Лео вытер мясистое лицо о свою волосатую руку, перевел дух.— Почему Сарыч приказал нам пробиваться к тебе? — спросил он Хора, направляясь к столу.— У меня здесь пока тихо, — пожал плечами немец. — Место удобное для высадки. Мы сами не знали, что высадимся здесь, потому не знали об этом месте и черномазые…Он внезапно вспомнил об Аде, спокойно стоявшем за спинкой его кресла.— Сержант! Идите и примите под свое командование людей майора Лео!— Слушаюсь, сэр!Аде вышел, печатая шаг, и Хор с удовольствием проводил его взглядом. Лео перехватил его взгляд, усмехнулся.— Все играешь в солдатики?Он налил себе стакан виски, понюхал жидкость, посмотрел на свет.— Везет тебе! Хор махнул рукой.— Как всегда. У меня тут кое-что есть про запас. Не поверишь — сам министр экономики Гвено!— Ого!Лео выпил, с интересом посмотрел на Хора, шутливо погрозил ему мясистым пальцем.— Ах ты, старый лис! Думаешь, габеронцы согласятся выпустить тебя из мышеловки в обмен на неиспорченное здоровье его превосходительства? Или ты уже начал торговаться за свою шкуру?Хор пропустил это замечание мимо ушей.— Если все идет по плану, вторжение в долину реки Кири уже началось, — сказал он сухо. — Армия Боганы будет скована, там ведь наступают танки. А с милицией и горсткой бродяг Кэндала мы тут управимся. Главное для нас — удержать плацдарм.— А стоит ли?Лео поднял мохнатые рыжие брови, напряжение, до сих пор не сходившее с его лица, ослабло.— Дай-ка мне виски. Дьявол, ногу мою они все-таки зацепили.Хор засопел, стиснул зубы и сунул руку в карман.— Выпьем за удачу!— Выпьем! — охотно согласился Лео.Он повернулся к столу, и почти в то же мгновение что-то тупое и горячее гулко ударило ему в спину, разрывая, раскалывая его могучее тело. Бельгиец рухнул лицом в тарелки, в предсмертных судорогах цепляясь за стол.Хор твердо знал, что одного его габеронцы охотнее обменяют на жизнь двух заложников, чем вместе с его другом Лео. ГЛАВА 12 Гараж, в котором по приказанию Хора заперли Корнева и Гвено, охранял Джимо. Добродушный проповедник меланхолично шлепал по теплым лужам, оставленным ливнем на плотном, хорошо утрамбованном и посыпанном гравием дворе.За воротами гаража горел яркий свет: мощная лампа под плоским железным абажуром освещала голые стены, верстак.Мануэль Гвено сидел на старой шине, которую они выкатили из-под верстака на середину гаража. Корнев молча ходил взад и вперед от задней стены гаража к воротам и обратно, кружил вдоль стен, не останавливаясь ни на мгновенье.Он думал о сыне, о том, как все произошло случайно и нелепо. Он горько усмехнулся: а так ли уж все это было случайно и нелепо?Ведь он, Корнев, в сущности, знал, что вторжение вот-вот начнется. Об этом знала вся страна. Наемники скапливались на границах, португальцы проводили маневры на побережье, их военные суда то и дело появлялись в прибрежных водах республики. Речь шла только о сроках. А когда республиканское правительство объявило, что конфискует контрольные пакеты акций иностранных банков, стало ясно, что вторжение начнется в ближайшие недели. Габерон чувствовал, что на него надвигается гроза, и готовился к ней.И Корнев сначала твердо решил написать Жене, чтобы этим летом он не приезжал. Потом передумал. У парня были последние каникулы, и он так любил Африку! Но где-то в глубине души была и другая мысль — сыну пора становиться настоящим мужчиной. А если ему придется понюхать пороху, что ж, это пойдет только на пользу.Не было для него случайностью и участие сына в побеге Мангакиса и Елены. Да, советник поднялся наверх не затем, чтобы бежать: он был готов к побегу морально, разговоры в холле сделали свое дело. Но Корнев был уверен, что организовал побег его сын — не таков он был, чтобы не попытаться чего-нибудь предпринять, чтобы молча сидеть и ждать сложа руки своей участи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32