— О... о... очень рад, — пробормотал Птенчиков, оглядывая впечатляющую картину литературного побоища.
— Что это было, мэтр? — прохрипел потрясенный начальник полиции.
— Книги, — пожал плечами учитель. — Листаю вот на досуге.
— До чего опасная у вас профессия! — уважительно крякнул полицейский, в свое время с трудом осиливший курс обязательной таблетизации по литературной программе общеобразовательной школы. — Даже не предполагал, что книги могут быть такими... прыткими.
— Пустяки, — отмахнулся Птенчиков, размышляя о том, корректно ли при высоком полицейском начальстве извлекать из печи сборник «Анекдотов из жизни копов». — Не хотите ли чайку? У меня еще осталась баночка малинового варенья. — Иван попытался переместить гостя на кухню.
— Нет, благодарю, — решительно воспротивился полицейский, одергивая мундир. — Я, видите ли, имел в мыслях некий конфиденциальный разговор.
— Как интересно! — Птенчиков честно постарался изобразить внимание, но запах теплой бумаги, доносящийся из печи, мешал сосредоточиться. — Послушайте, если не хотите на кухню — давайте пройдем в гостиную, там нам будет очень удобно беседовать.
— Мэтр, я знал, что вы не откажетесь мне помочь! — растроганно пробасил начальник полиции, делая попытку пристроиться на краешек заваленного книгами стула.
— «Ну что за напасть! — в отчаянии подумал Птенчиков. — Как бы выпроводить его из кабинета? Сейчас звякнет сигнальный колокольчик, и „Анекдоты“ нужно будет извлекать из духовки, не то бумага пожелтеет и сморщится...».
— Вы человек серьезный, с могучим интеллектом и энциклопедическими знаниями, — говорил меж тем гость, — не то, что мои подчиненные, которые лишь по углам хихикать горазды. Только вам я могу довериться!
Блям — тихонько напомнила о себе книгопечка.
— Гм... весьма польщен, — закашлялся вспотевший от напряжения Птенчиков. — Давайте все же пройдем... ну, хоть на веранду!
— Пожалуйста, не беспокойтесь! Мне и так неловко, что я отнимаю ваше бесценное время. — Полицейский поерзал на стуле, устраиваясь поосновательнее.
«Будь что будет», — обреченно вздохнул Птенчиков, мысленно ставя жирный крест, как на анекдотах, так и на добрых отношениях с управлением полиции.
— Мэтр! — драматически понизил голос генерал. — Все дело в том, что... у меня пропала фуражка!
Блям! — Печка звякнула несколько громче — обложка уже начала подрумяниваться.
— Какое горе! — вскричал Птенчиков, стараясь отвлечь внимание насторожившегося посетителя от загадочного звука. — А вы в шкафу поискать не пробовали?
Начальник полиции обиженно насупился:
— Вы не понимаете. Задета честь мундира. Генерал без фуражки — что полковник без порток. А если кто-то решит воспользоваться ею в корыстных целях?
— Это как? — опешил Птенчиков, представив, как грязный, потасканный бомж пытается разжалобить прохожих рассказами о своем героическом прошлом, протягивая к ним похищенную деталь генеральской амуниции в надежде выклянчить копеечку.
— А вот так. Осуществит какой-нибудь негодяй маскировку под главу полицейского управления — и устроит государственную диверсию.
Птенчиков озадаченно почесал в затылке.
— Мне кажется, что одной фуражки для такой крупномасштабной операции маловато. А может, за этим похищением кроется жажда мести?
— Что вы имеете в виду? — заинтересовался генерал.
— У такого человека, как вы, должна быть масса недоброжелателей. Скажем, разоблаченные преступники, осужденные и вновь вышедшие на свободу...
Блям!!! — потеряла терпение печка, зажигая аварийную лампочку. Птенчиков вздрогнул и постарался заслонить мигающий огонек от глаз посетителя. К счастью, начальнику полиции было не до того — он раскатисто хохотал, держась за мощные бока:
— Разве цыпленок, вылупившийся из яйца, может испытывать жажду мести к руке, поместившей его в инкубатор?
— Неужели вы изолируете преступников в яйцах? — ужаснулся Птенчиков.
— Нет, что вы. Но после того как судмедхирурги проводят комплексную прочистку мозгов с ампутацией порочных частей сознания, а на освободившееся место высевают разумное, доброе, вечное, бывший преступник становится подобен неоперившемуся птенцу... простите, мэтр, я хотел сказать — младенцу.
Птенчиков задумчиво покачал головой.
— Скажите, а насколько большой кусок личности обычно приходится ампутировать?
— О, тут все очень индивидуально, — улыбнулся полисмен, — от десяти до девяноста процентов.
Иван присвистнул:
— Пожалуй, на месте Сони я бы тоже предпочел нырнуть в испорченную машину времени...
— Простите? — удивленно переспросил генерал.
— О, не берите в голову.
Обиженная невниманием книгопечка последний раз звякнула и задымилась, произведя аварийное самоостужение. Пережаренные «Анекдоты» утонули в пышной пене, выпущенной внутренним огнетушителем в целях профилактики. Начальник полиции с любопытством зашевелил ноздрями:
— Мэтр, вы чувствуете? Откуда это так аппетитно потянуло?
— Из печки, — удрученно вздохнул Птенчиков и, спохватившись, добавил: — Блины сгорели.
— Блины, блины... что же мне это напоминает? — задумался генерал.
Иван не выдержал:
— Тещу! Кстати, о недоброжелателях...
— Блины!!! — взревел начальник полиции. — Мэтр, вы гений. Примите мое искреннее восхищение. Теперь-то я понял, зачем этой коварной женщине вдруг понадобилось звать меня на обед. Если версия подтвердится, уж я уговорю медиков ампутировать ее на все сто процентов.
Спешно попрощавшись, начальник полиции рванул к служебному аэроботу. Птенчиков, некоторое время размышлял, распространяется ли презумпция невиновности на тещ и, не подвел ли он несчастную женщину под беспощадный нож хирурга, однако пришел к выводу, что в цивилизованном обществе даже начальнику полиции вряд ли позволят кромсать личность почтенной родственницы без суда и следствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86