Старички, застоявшиеся без дела, принялись с энтузиазмом метать золото в дыру на потолке, но, разумеется, ни разу не попали — из ума никто из них пока не выжил.
Смущенно улыбаясь, Бандар-Логи развели руками и выжидающе воззрились на Шакабаки.
Парень сдался. Через некоторое время им на головы рухнула объемистая корзина. К ее плетеной ручке была привязана лиана, другой конец которой гордящийся своей предусмотрительностью Шакабаки надежно закрепил на мраморном выступе беседки.
— Нагружайте побольше, не жалейте, — командовал парень, исходя слюной в предвкушении богатства.
Бандар-Логи не скупясь наполнили корзину.
— А теперь отойдите подальше и не мешайте, а то никакой воды не получите.
Зорко следя за тем, чтобы никто не приближался к корзине, парень начал мало-помалу вытягивать лиану вверх. Но вот блеск золота стал нестерпим, он буквально слепил Шакабаки, и парень утратил бдительность. Только это и было нужно оставшимся внизу пленникам. Трое омолодившихся Бандар-Логов подхватили своего худосочного сотоварища и прицельно метнули в сторону уплывающей корзины. Залихватски гикнув, тот ухватился за край, и Шакабаки, крепко сжимающий в руках лиану, нырнул вслед за потяжелевшей корзиной в колодец.
Лиана оказалась крепкой: ее конец так и остался привязанным к краю беседки. Бандар-Логи не мешкая выбрались наверх, захватив с собой сокровища — сколько смогли вынести. Кто-то пустил на тюки часть своей одежды, кто-то, напротив, увешался доспехами, оружием и драгоценными украшениями... Дядюшка кшатрия, не мудрствуя излишне, так и поволок свое добро в перевернутом слоновьем седле, будто в огромном сундуке без крышки. Содержимое корзины Шакабаки честно разделили на четверых. Дядюшка кшатрия настоял на том, чтобы прихватить также из его «домашних» запасов некоторое количество провизии в дорогу. Бесчувственного парня оставили лежать на земляном дне провала, неподалеку от коченеющих тел его бывших пленников.
Когда надсмотрщик пришел в себя, вокруг не было ни души. Осмотревшись, он заметил дорожку из золотых монет, ведущую к лазу в стене. Шакабаки перевернулся на живот. Встать отчего-то не получалось — он совсем не чувствовал собственных ног. Извиваясь как змея, он пополз по сверкающему следу, сгребая животом золотые монетки. Драгоценная кучка стремительно росла. Слуга принялся визгливо похрюкивать от восторга. Рука, на которую он опирался, неожиданно подломилась, и парень ткнулся лицом в ласковую золотую прохладу.
В подземелье воцарилась гулкая, звенящая тишина. Шакабаки стало жутко. Приподнявшись на локтях, он снова поспешил вперед, продвигая перед собой все растущую и растущую горку монет. Наконец он преодолел узкий лаз и оказался на пороге сокровищницы. Единственными свидетелями его триумфа стали три трупа, застывшие в нелепых позах посреди уже ненужного им богатства.
Приступ смеха скрутил Шакабаки. Он буквально задыхался, судорожно всхлипывая, чтобы снова закатиться в припадке гомерического хохота. Плечи его сотрясались, живот сводило судорогой, из покрасневших глаз текли слезы. Наконец он притих и окинул тела полным презрения взглядом:
— Глупые Бандар-Логи, разве можно умирать рядом с золотом? Нет, я не такой, я никогда не позволю себе умереть, бросив сокровища без присмотра! Я мудрый, как кобра, и вечный, как белые вершины гор, о которых рассказывал мне хозяин...
Неприятный холодок пробежал по телу Шакабаки. Хозяин! Он обязательно заявится сюда, чтобы отобрать найденные сокровища! Правда, Каа-ма сказала, что он погиб... Но кому как не Шакабаки лучше знать своего хозяина?
— Не отдам! — взвыл несчастный парень, неимоверными усилиями продвигая свое тело вперед. Руки по локоть утопали в золоте, позади глубокой бороздой оставался неровный след. — Я — Белая Кобра. Я буду охранять сокровища от своего хозяина. А если он все же сюда заявится... то я его укушу! — пришел в восторг от собственной находчивости Шакабаки и снова скорчился в приступе безумного смеха, катаясь по сверкающим драгоценностям, ковром устилающим пол сокровищницы. Хохот захлебнулся в хриплом стоне. Дрожа всем телом, Шакабаки отполз от острого, как спица, луча, пробивающегося с высоты.
— А сейчас мне нужно немного отдохнуть. Завтра будет трудный день: я должен пересчитать все золотые монетки, все дивные камешки...
Продолжая что-то бессвязно бормотать, Шакабаки свернулся клубочком на куче браслетов. Вскоре на него снизошла сонная неподвижность. Во сне он блаженно улыбался и был абсолютно счастлив.
Четверо Бандар-Логов пробирались сквозь джунгли, волоча добытые сокровища. Предвкушение триумфального возвращения домой придавало им силы. Вот только старичку, не успевшему искупаться в Варином котле, идти было все тяжелее и тяжелее. Он без конца спотыкался, падал и, наконец, совсем отстал.
— Так не годится, — произнес Бахадур-старший, останавливаясь. — Мы не должны бросать его в одиночестве.
— Я схожу посмотрю, в чем дело, — поспешно вызвался Муджа — достойный представитель торгового сословия. Всю дорогу он подсчитывал, сколько сможет выручить за княжеские сокровища, и втайне сокрушался, что содержимое корзины Шакабаки пришлось делить на четверых.
Пробираясь обратно по своим следам, Муджа издали увидел старичка — тот сидел, привалившись к толстому стволу, и прижимал руку к груди. Глаза его закатились, по морщинистому лицу струился пот. Затаившись в высокой траве, торговец прислушался — за ним никто не шел. Рядом со старичком лежала его доля сокровищ. «Бедняга так мучается, а золото такое тяжелое... Надо бы помочь старикашке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86