Она тактично старалась не смотреть на Линн, а стала рассказывать о всех происшедших в доме событиях.– Мистер Леман просил попрощаться с вами от своего имени. Он долго разговаривал с Энни перед уходом, я не слышала этого разговора, но Энни захотела пойти в школу, я и не думала, что она захочет, но она решила, и он сам отвез ее. Звонил мистер Лоренс и сказал, что доктор снова приедет около обеда, если же вам он понадобится раньше, он пришлет за вами такси, чтобы отвезти вас в его кабинет. Бобби в порядке, он уже пообедал, и я уложила его спать. А Эмили едет домой, она звонила из аэропорта, Энни позвонила ей вчера вечером, я не смогла ей помешать. Ну вот, по-моему, все.– О, Господи. У нее же сейчас экзамены.– Ничего, подождут. Вы ее мать, – решительно сказала Юдора.Дом содрогнулся, когда приехала Эмили. Хлопнула входная дверь, и по ступенькам раздался громкий стук каблучков; она ворвалась в комнату и застыла на полпути к Линн.– О, Боже мой, – прошептала она и заплакала.– Ну, не надо, – сказала Линн.Бедная девочка. Ей не следовало приезжать, не следовало видеть это.– Эмили, дорогая, не плачь так сильно. Это выглядит страшнее, чем есть на самом деле. Правда.– Ты будешь это говорить! Я тебе не верю. Ты что, снова его защищаешь?– Нет, нет. С этим покончено.– О, мой Бог, что за кошмар! Но этого только следовало ожидать. Это был просто вопрос времени.– Да, я думаю так.– О, мама, что ты собираешься делать?Эмили присела на краю постели. В ее вопросе была такая грусть, что на мгновение Линн отвернулась.– Что делать? Множество вещей. У меня голова разламывается от того, что надо сделать.– Как это произошло? Какова на этот раз была причина? – спросила Эмили, сделав акцент на словах «на этот раз».– Я тебе все расскажу, но сначала скажи мне, как ты попала в то место. Я тоже там была. Я купила картину, и она рассказала мне про тебя. Ты была в Нью-Йорке и ничего мне об этом не сказала. Что случилось? Почему?Довольно тайн. Хватит все время скрывать что-то друг от друга.– Ты знала, о чем я тогда думала, мама. Но я больше не смогла выносить тяжелых мыслей. Они постоянно роились в моей голове. Ну, я села в самолет до Нью-Йорка, но через пару часов вернулась назад.– О чем же ты думала, когда пошла туда? Что ты ожидала услышать?– Я думала, тут есть какая-нибудь тайна, не знаю. Мне интересно было услышать о Джереми, однако не было другого способа разузнать о нем.– Ну, и ты что-нибудь узнала?– Он живет в Англии, и довольно неплохо, не очень широко, но неплохо, она дала мне понять, чтобы я оставила его в покое. По всей видимости, она не хочет, чтобы папа узнал, где он. Но кто знает? Может быть, когда-нибудь – а, может быть, никогда, – он захочет познакомиться с Энни, Бобби и со мной.Зимний день погас, и Линн потянулась к шнуру лампы, чтобы зажечь свет.– Ты удивлена, почему я забрела туда, – сказала она, понимая, что они обе избегают произносить имя «Керида». – Когда я размышляла о том, что ты узнала от тети Джин – и мне на это понадобилось время, – я поняла, что должна узнать прошлое. Я умышленно избегала мыслей о нем, я поняла и это. И вот, – с раскаянием сказала она, – может быть, я в какой-то мере надеялась, когда пришла туда, что эта женщина окажется не та Керида и мне не придется столкнуться с теми фактами.Теперь, заставив себя произнести имя Кериды, Линн заставила себя продолжать и рассказала до конца ужасную историю этой несчастной женщины.Когда она кончила, обе долго молчали. Затем Эмили вытерла глаза, встала, подошла к окну и долго смотрела в надвигающуюся ночь. Сердце Линн болело при виде опущенной головы дочери: подобные разоблачения не должна выслушивать девятнадцатилетняя девушка.– Бедная тетя Джин, – сказала Эмили. – Наверно, она все эти годы боролась с собой: рассказать или не рассказать?– Возможно, она не могла рассказать. Есть вещи, о которых нелегко рассказывать. Это все равно как открыть клетку и выпустить наружу льва.– В любом случае, лев вырвался наружу вчера ночью.И снова наступило молчание; казалось, для таких событий не находится слов.Свет настольной лампы высвечивал яркий круг на темном ковре, оставляя дальние углы комнаты, украшенной цветами и полками, с фотографиями и книгами, в мягкой ровной тени.– Ты любишь этот дом? – почти безразличным голосом спросила Эмили.– Я не знаю. Я люблю сад, дом будет продан.– Что станет с папой, как ты думаешь?– На свете много места. Он найдет себе уголок, я уверена, – с горечью произнесла Линн.– Я имею в виду, посадят ли его за это в тюрьму?– Нет, могли бы, но я не хочу.– Я рада. Верно, что он этого заслуживает. Но все же мне очень не хотелось, чтобы он оказался там.– Я понимаю. Я думаю, что мы не такие люди. Они обе почувствовали усталость, словно после тяжелого подъема, задыхаясь, они обе взобрались на вершину горы и тут же обнаружили, что перед ними другая, еще более высокая гора.– Мне необходимо было приехать и увидеть тебя, – резко заговорила Эмили. – Я думала, что сойду с ума, когда узнала об этом прошлым вечером.– Но у тебя же экзамен на этой неделе.– Я возьму переэкзаменовку на тот, что я пропустила сегодня. Как только я поговорю с врачом и он скажет, что с тобой будет все в порядке, я тут же уеду. Харрис приехал со мной, – добавила она.Линн была удивлена.– Харрис?– Он настаивал. Он не хотел пускать меня одну. Линн раздумывала над этим.– Он мне всегда нравился, ты знаешь?– Я это знаю, и он тоже.– Ну, а как ваши отношения?– Как и раньше. Но мы не спешим.– Это хорошо. Где он сейчас?– Внизу. Он не думает, что должен войти в дом, но я настояла.– Как, в такой мороз? Конечно, он должен был зайти в дом. Я надену что-нибудь приличное и спущусь вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121