Поэтому, как я мог допустить, что там и для тебя есть место? Как я мог?Ее глаза наполнились слезами, и она не ответила.– Скажи мне, я не опоздал? А может быть, слишком рано? Скажи мне.Она ответила очень тихим голосом:– Нет. Не слишком рано и еще не поздно. Улыбка разлилась по его лицу, с губ на глаза, они зажглись янтарным огнем. Улыбка была заразительна, Линн принялась смеяться, а слезы из ее глаз продолжали капать.– Как я люблю тебя, Линн! Должно быть, я любил тебя годы и не знал об этом.– А я – я вспоминаю день, когда ты уезжал. Я повернула за угол, а ты махал мне рукой…– Не надо. Не плачь. Теперь все хорошо. – Он сдвинул кофейную чашку в сторону. – Пойдем поднимемся наверх. Время пришло. * * * Подумать только, что сегодня утром по дороге на работу она думала о нем с таким желанием и таким горьким чувством «никогда больше!».– Любовь средь бела дня, – прошептала она. На этот раз не было сожалений, не было стремления найти утешение, не было вины, а была только одна открытая, доверчивая, нескрываемая радость. Крепко обнявшись, они откинулись на подушки.– Я так счастлив, – вздохнул Брюс. – Давай не сразу пойдем к тебе домой. Нам надо поговорить.– Хорошо. О чем мы будем говорить?– У меня в голове много всяких мыслей. Быть может, когда-нибудь, когда нам надоест заниматься тем, чем мы занимаемся, мы могли бы открыть загородную гостиницу. Что ты об этом думаешь?– Дорогой, можно рассмотреть все варианты.– Мы меблируем ее старинной мебелью. Я привез некоторые антикварные вещи из Европы, Бидермейер, они идут по морю. Ты будешь удивлена, как хорошо они сочетаются с другими вещами, я этого раньше никогда не любил, но…Внезапно он засмеялся своим громким заразительным смехом.– Что смешного?– Я подумал о тех временах, когда меня надували. Те старые предметы, которые я так старательно реставрировал… Один тип рассказал мне, что есть место в Германии, где их изготовляют и посылают сюда, все разбитые и обезображенные пятью слоями облупившейся краски. Я часами снимал ее, чтобы дойти до первоначального слоя. Вспомни, как Энни мне помогала! О, Боже! – Он затрясся от смеха. – Линн, я так счастлив. Я не знаю, что с собой поделать!– Я скажу тебе что. Давай в конце концов оденемся и пойдем ко мне домой. Я хочу, чтобы ты увидел всех, и хочу, чтобы они тебя тоже увидели.– Хорошо. – Он не переставал говорить. – Ты знаешь, другой причиной того, что я согласился на эту должность в Будапеште, было то, что у Роберта всегда была ты, хотя он тебя не заслуживал. Мне нравилось видеть, как он наказан, когда узнал, что я займу его место. Я знаю, это не очень достойно.– Но очень свойственно человеческой натуре.И она рассуждала, пока причесывалась перед зеркалом:– Я все время гадаю, стал ли Роберт таким, как он есть из-за своего отца? – имя «Роберт», произнесенное ее голосом, звучало для нее странно. У нее больше не было случая его употреблять. – Конечно, он легко мог бы стать полной своей противоположностью, чтобы доказать, что он не такой, как его отец, не правда ли?– Он мог бы, но не сделал этого, и это важно. Брюс встал сзади нее, и их лица отразились в зеркале.– Брюс и Линн. Странно, что для обоих нас не существует других людей. В моем случае, если бы не было Джози, это могла быть только ты.Она подумала: Том Лоренс сказал что-то в этом духе, не совсем то же самое, но почти.– Но мы с Джози такие разные, – возразила она.– Именно это я имею в виду. Скажи мне, если бы не было Роберта, это был бы я?Она честно ответила:– Я не знаю, что бы я делала в этом случае. Один человек когда-то задавал мне подобный вопрос, и я ответила ему, что даже принц Уэльский не смог бы оторвать меня от Роберта. Тогда я была им околдована. Тогда я была не тем человеком, что сейчас.– Но если бы ты была тем же человеком, что сейчас? Или это невозможный, дурацкий вопрос?– Да, дурацкий. Потому что, видишь ли, ты не знаешь, что если бы на моих плечах тогда была теперешняя голова… – Она повернулась и взяла его лицо в свои ладони. – О, мой дорогой, о, мой очень дорогой, ты же знаешь, что я отвечу «да». Тысячу раз «да».
В гостиной Энни играла гаммы. Внизу в импровизированной детской, которая еще не была закончена, Бобби и два его четырехлетних друга играли в какую-то шумную игру.– Я надеюсь, – сказала Линн, – тебе удастся привыкнуть к нашему очень шумному дому.– Я слишком долго жил в слишком тихом доме. Я привыкну к шуму с большой радостью.Они стояли в маленькой прихожей и смотрели на двор. Она провела его вокруг дома, его приветствовала вся ее семья, которая, по-видимому, угадав, что происходит, оставила их одних в этой комнате.– Посмотри туда, – сказала Линн, что ты там видишь?– Не хочешь ли ты сказать, что вы привезли купальню для птиц с собой?– В последний момент я поняла, что не смогу ее оставить.Зернистый, полурастаявший слой снега лежал на мраморном основании бассейна, а кругом, на лужайке, снег уже растаял, земля ждала весну.– Мне пришлось подогревать купальню зимой. Птицам и зимой необходима вода.– Это так похоже на тебя – подумать только. Девяти человекам из десяти это бы в голову не пришло.– Смотри, смотри на это прелестное создание! Это первая малиновка этой весной. Смотри, как она пьет. Должно быть, она устала и хочет пить после долгого перелета с юга.Птица помахала крыльями в воде, отряхнулась и улетела в сторону деревьев.– Интересно, что она думает. Может быть, что впереди – целое яркое лето.– Не могу себе представить, но знаю, о чем я думаю.Она взглянула в его родное лицо. Он снова сдвинул очки вверх, на свои кудрявые каштановые волосы, а глаза его сверкали.– Я думаю о нашем с тобой ярком лете и обо всех тех годах, что у нас впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121