– Это ты восхитительна, – сказал он ей.Пожилая пара, сидевшая рядом за столом, нечаянно услышала его слова, так как мужчина, перехватив взгляд Роберта, улыбнулся и кивнул.– Мы видели вас обоих на водных лыжах, – сказал он с сильным немецким акцентом.– Ох, мы оба выглядели ужасно, – ответил Роберт. – Мы катались в первый раз.– Но вы очень храбрые. Со своей женой… – Он поднял серые брови с выражением ложной печали. – Мы слишком стары, чтобы учиться чему-либо новому.Так завязался разговор. Они представились друг другу и вкратце описали свои биографические данные. Хуммели были из Штуттгарта; он банкир, отчасти удалившийся от дел, но только отчасти; они много путешествовали, в основном в последнее время по Восточной Европе, где произошло так много удивительных перемен. Это первое их путешествие на Карибское море было в основном для удовольствия, отметить пятидесятилетнюю годовщину их свадьбы. Позже, дома, они соберут гостей – семью и друзей, но сначала они хотели провести это время вдвоем.– А этот день именно сегодня? – спросил Роберт.– Сегодня именно этот день, – признался герр Хуммель, а его жена, дородная женщина, с прекрасными белыми волосами, зачесанными наверх, не применяющая ничего, чтобы скрыть свой возраст, закивала и улыбнулась.– Здесь так прекрасно, – сказала она. – Обычно за солнцем мы отправляемся на Ривьеру, но там ничего похожего на здешние места. Эти странные прекрасные цветы… – И она показала рукой на аллею, обсаженную цветами, растущими кучками, которые выглядели как красные бусинки, каждая размером с булавочную головку. – Как называются эти цветы?– Иксора, – ответил Роберт.– Ах, вы знаток цветов? – спросила миссис Хуммель.– Не совсем, – засмеялся Роберт. – Я просто случайно сегодня утром проходил мимо них по дороге на завтрак и увидел табличку с этим названием.– Он все запоминает, – сказала Линн.– Итак, у вас, – заметил мистер Хуммель, – память подобна… как это слово? Подобна фотоаппарату, знаете ли.– Фотографическая память, – сказала Линн. – Да, у него такая память.– Быть может, – сказал мистер Хуммель, – вы скажете мне, если я зашел слишком далеко, бесцеремонно злоупотребляю вашим временем, – может быть, вы выпьете с нами шампанского сегодня вечером? Завтра мы уезжаем. Может быть, вы пообедаете с нами, закажем столик на четверых?– Ну что ж, это было бы очень приятно, – ответил Роберт радушно.
Когда они остались одни, Линн спросила с любопытством:– Почему ты согласился обедать с ними?– Ну, он банкир со связями в новых республиках. Никогда не вредно получить информацию и связи, если есть такая возможность. Кроме того, они приятные люди, и ты видишь, что они чувствуют себя немного одинокими.Она была удивлена. Даже в отпуске его разум был с «Джи-эй-эй».– Сегодня вечером надо нарядиться, – сказал он. – Я читал об этом в бюллетене в холле. Танцы и представление.– Лимбо и калипсо, я уверена. Забавно, мне всегда нравился калипсо, независимо от того, как часто я его слушаю.
– Какое прекрасное платье, оно вполне заслуживает тех денег, которые за него заплачены.Белый шелк казался даже более белым, а жемчуг – более блестящим по сравнению со слегка загорелой кожей. Она была довольна собой.– Где браслет? – спросил Роберт.– Который? – ответила она, зная, какой браслет он имеет в виду, так как он всегда интересовался им.– С кабошонами. Самый твой хороший.– Он слишком дорогой, чтобы брать его с собой в путешествие, – сказала она ему.Это была и на самом деле особая вещь, всегда заметная, когда бы она ее ни надевала, и она надевала его только тогда, когда он просил ее об этом. Браслет напомнил ей о забытом отчаянии той холодной ветреной ночи на скамейке на берегу озера Мичиган. Было бы неразумно пережить такую ночь еще раз.Хуммели зарезервировали столик вблизи балкона столовой комнаты, выходящего на море. Шампанское было уже в ведерке со льдом. Оба сияли, он был в летнем выходном костюме, а она в легком голубом шифоновом платье. Пара солидных бюргеров, думала Линн, и почувствовала доброе к ним расположение. Пятьдесят лет супружеской жизни!– Так приятно быть с молодыми людьми в честь нашего небольшого праздника, – сказал мистер Хуммель. – Вы, может быть, расскажете нам больше о себе. У вас дома остались малыши?– Не малыши, – ответила Линн. – Две дочери: семнадцати и одиннадцати лет.– Боже мой, у нас внуки старше. Мальчик двадцати семи лет. Он работает в банке Франца, – добавила она гордо.Разговор разделился: миссис Хуммель описывала Линн каждого члена своей большой семьи, в то время как мужчины пустились в разговор, искусно направляемый Робертом. Вполуха Линн, которую мало интересовали внуки Хуммелей, могла слышать кое-что из разговора мужчин.– Я начинаю изучать венгерский язык, – сказал Роберт. – Я не знаю, как я смогу выкроить время, но я должен это сделать.– Человек вашего типа всегда выкроит время. Я знаю ваш тип.– Благодарю, но это трудный язык. Он родственен финскому, мне говорили. Я решил начать с Венгрии потому, что она уже сравнительно процветающая страна. Моя фирма имеет дело с домашними электроприборами, как вы знаете, и, если эта страна станет богаче, спрос будет расти.– Вы были уже в Венгрии?– Нет, я хочу подготовить группу для России, Польши и всего этого региона до того, как я поговорю с руководящей верхушкой, то есть с президентом. Мне необходимо научиться свободно говорить на этих языках. Это производит впечатление, если вы можете показать тем, с кем вступаете в контакты, что вы по крайней мере пытаетесь изучить их языки.– Вы правы. Верно, ведь не все говорят по-английски. Хотя существует мнение, что все говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121