— Я недолго побыл с ними. Мне нужно было идти. Я обещал своему другу… — Он снова осекся, а затем, очень по-женски смущаясь, улыбнулся и продолжил: — Нет, не поймите меня неправильно. Просто у моего старого товарища вчера был день рождения. У него в квартире идет капитальный ремонт, ну я и оказал ему услугу… В общем, на время ремонта предложил переехать пожить ко мне. Вы же понимаете! У него день рождения, он в моем доме, а меня нет! — неумело придумывал на ходу замдиректора историю. — Я уехал, а Юра… Извините, Юрий Юрьевич с этим товарищем остались допивать коньяк. К восьми вечера я попал домой и пробыл там, никуда не отлучаясь, до того момента, когда мне сегодня позвонили по телефону и сообщили о смерти Юры. Что я не лгу, может подтвердить Илюша… То есть Илья — друг, который переехал ко мне на время ремонта…
Михайлов был явно собой недоволен. Он понимал, что проговорился. Меньше всего ему хотелось, чтобы сыщики догадались о его сексуальных предпочтениях, хотя его ориентация была понятна с первого взгляда.
— Были у Равца враги в театре? Может быть, ему угрожали? — Гуров спешил закончить беседу, потому что желание врезать толстяку возрастало с бешеной скоростью.
— Ну а как вы думаете? Только дураки и бедняки врагов не имеют, — замдиректора широко улыбнулся и поднял глаза к потолку, как будто вспомнил что-то очень приятное. — Конечно, ему завидовали. Еще бы! Настоящий мужчина! К тридцати семи годам уже директор такого театра! Замечательный делец, мудрый руководитель, умница во всех отношениях… Он отличался строгостью. В театре многим это не нравилось, особенно в актерской среде. Но актеры вечно чем-то недовольны. То им не ту роль дали, то зарплату маленькую начислили, то режиссер бездарный, то пьеса устаревшая, то гастроли длинные… А винят во всем, конечно, меня и директора. — Виктор Максимович почувствовал, что начинает злиться, поэтому прервал свой монолог, глубоко вздохнул, в очередной раз вытер платком лоб и продолжил: — В общем, недоброжелателей хватает! Но чтобы кто-нибудь из них угрожал? Или тем более на убийство решился?.. Нет! Никто из них ни на что подобное неспособен. Самое большее, что они могут, — это распускать сплетни по театру. Шушера! Это на сцене они короли и рыцари, благородные лорды, а в обычной жизни трусы, слюнтяи, лизоблюды и попрошайки.
Михайлов снова достал платок. Только сейчас замдиректора заметил, что он у него уже несвежий. Он с видом истерика скомкал платок и с силой швырнул на пол рядом с диваном.
— Поведение Равца в последнее время не показалось вам странным? Особенно это касается вашей вчерашней встречи. — Гуров обратил внимание, что Стас уже минут десять сидит в кресле, сжимая кулаки.
— Ну что вы! — рассмеялся Виктор Максимович, как всегда, присвистывая. — Вчера он, как обычно, был обходителен и галантен. В общем, блестящ! — Он резко переменился в лице. — Ужас! Ужас! До сих пор не могу поверить, что его нет!..
— Понятно. До свидания, Виктор Максимович. — Гуров встал из кресла. Крячко тоже быстро поднялся. — Оставайтесь здесь, а мы сейчас направим к вам нашего художника. Вы поможете ему составить портрет того человека, что был вчера у Равца. Сможете?
Михайлов кивнул.
— И предупреждаю вас, идет следствие. Пределы города не покидать. Мы вас еще вызовем для беседы.
Оба сыщика поспешили к выходу.
— Сколько угодно! Вызывайте! Конечно! — с необычайной легкостью Михайлов вскочил с дивана, одним прыжком догнал Крячко и вцепился в его руку мертвой хваткой. — А что же с моей охраной? Я очень известный человек! Моя жизнь в опасности.
— Я лично прослежу за решением этого вопроса! — скрывая отвращение, солгал полковник, освобождаясь от липких ладоней замдиректора. — И я, и Лев Иванович полностью отдаем себе отчет, насколько ценна жизнь такого человека!
С этими словами Станислав покинул кабинет Михайлова вслед за уже шагнувшим через порог напарником.
Глава 2
— Здравствуйте, Лада, — Реджаковский с важным видом прошел в приемную министра на втором этаже и остановился возле секретарского стола.
— Здравствуйте, — подчеркнуто высокомерно произнесла секретарша, бросив мимолетный взгляд на Геннадия Афанасьевича.
Реджаковского неприветливый прием помощницы министра, казалось бы, нисколько не смутил. Он привычно уверенной походкой подошел к вешалке в углу комнаты, снял плащ и, повесив его на плечики, аккуратно пристроил на вешалке. Затем так же спокойно снял фетровую шляпу и бережно опустил ее на полочку для головных уборов. Все действия Геннадия Афанасьевича отличались педантической аккуратностью.
— У Аркадия Михайловича кто-то есть? — поинтересовался Реджаковский.
Его хорошо поставленный глубокий баритон звучал уверенно и спокойно.
Секретарь, проигнорировав вопрос художественного руководителя театра, нажала кнопку на аппарате внутренней связи.
— Аркадий Михайлович, Реджаковский в приемной.
Что ответил министр, Геннадий Афанасьевич не слышал.
— Присядьте, пожалуйста, — обратилась девушка к Реджаковскому после паузы и вновь уткнулась в экран монитора, — министр занят. Вас пригласят. Подождите.
Реджаковский занял один из стульев напротив входной двери в кабинет министра культуры, а на соседний стул опустился огромный портфель художественного руководителя. Геннадий Афанасьевич посмотрел на часы. Десять ноль одна. Он удовлетворенно и глубоко вздохнул, достал из кармана носовой платок и промокнул им голову с редеющими волосами на макушке и вспотевшее от быстрой ходьбы лицо.
Звонок из приемной министра культуры застал Реджаковского дома в состоянии болезненной дремы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65