Помню (невероятно, что я помню подобные вещи), когда мы встретились, я едва не сказал, что лучше бы это произошло в моей скромной хижине, где у нас было бы охлажденное виски и кровать, какая мне нравится, но сдержался при мысли о консьерже по имени Фермин, внимательно, будто Аргус, следившем за всеми, кто входит и выходит из лифта, его доверие ко мне тогда бы значительно упало, ведь он всякий раз приветствовал Сусану, как свою, когда видел нас вместе, а уж он-то разбирался в таких вещах, как макияж, туфельки на каблуках и дамские сумочки. Поднимаясь по лестнице, я уже почти раскаивался, что пришел, и готов был повернуть обратно, как вдруг оказался в коридоре, куда выходило уж не знаю сколько дверей и где слышались звуки радиол и разнообразные запахи. Анабел, улыбаясь, ждала меня у дверей своей комнаты, где было виски, правда неохлажденное, непременные дешевые статуэтки, но была и репродукция картины Кинкелы Мартина. Мы не стали спешить, сидели на диване и потягивали виски, и Анабел стала спрашивать, откуда я знаю Маручу и что за человек был мой бывший компаньон, о котором ей рассказывали другие девушки. Когда я положил руку ей на бедро и поцеловал в мочку уха, она мило мне улыбнулась и встала, чтобы откинуть розовое покрывало на кровати. Точно так же она улыбнулась, когда я уходил, оставив несколько купюр под пепельницей, с выражением доброжелательного безразличия, которое я принял за искреннюю симпатию, а кто-то другой назвал бы профессиональным. Помню, я ушел, так и не поговорив с ней о письме Вильяму, хотя собирался это сделать; в конце концов, какое мне дело до их отношений — я всего лишь улыбнулся ей так же, как она улыбалась мне, — я ведь тоже был профессионал.
16 февраля.
Простодушие Анабел, как тот рисунок, который она сделала однажды у меня в конторе, пока ждала, когда я доделаю срочный перевод, и который, должно быть, затерялся в какой-нибудь книге и выпадет оттуда, как та фотография, во время переезда или когда мне вздумается эту книгу перечитать. На рисунке были домики, а перед ними две или три курицы, клевавшие зерна на лужайке. Но кто говорит о простодушии? Куда легче наделить Анабел блаженным неведением, пребывая в котором она словно скользила то туда, то сюда; я столько раз ощущал его, внезапно, на уровне инстинкта, чувствовал его во взгляде или в поступках, в чем-то таком, что от меня порой ускользало, и что сама Анабел называла несколько мелодраматично «жизнь», а для меня было запретной зоной, куда я мог проникнуть только с помощью воображения или Роберто Арльта. (Мне вспоминается Хардой, мой друг адвокат, который иногда устраивал себе какую-нибудь темную историю в грязном пригороде из одного лишь желания познать то, что познать ему было не дано, и он это понимал и возвращался, не прожив эту историю на самом деле, просто засвидетельствовав ее, как я свидетельствую Анабел. Да, ничего не скажешь, по-настоящему простодушны были именно мы, при галстуках и трех языках; Хардой, по крайней мере, будучи хорошим адвокатом, расценивал подобные вещи как свидетельские показания, он смотрел на это почти как на командировки. Но ведь это не он, а я собираюсь написать рассказ об Анабел.)
17 февраля.
Не могу сказать, что между нами была подлинная близость, для этого я должен был бы давать Анабел то, что она давала мне так просто и естественно; например, если бы я приводил ее к себе домой и между нами возникло бы что-то вроде равенства партнеров, но я продолжал относиться к ней, как постоянный клиент относится к публичной женщине. Я тогда не думал о том, о чем думаю сейчас, а именно что Анабел ни разу не упрекнула меня в том, что я держу ее на обочине своей жизни; она считала, видимо, что таковы правила игры, которая не исключала некоего подобия дружбы, — надо же было чем-то заполнять промежутки времени вне постели, а это всегда самое трудное. Анабел не слишком интересовалась моей жизнью, ее редкие вопросы сводились к чему-нибудь вроде: «У тебя в детстве был щенок?» или «Ты всегда так коротко стригся?» Я уже был достаточно посвящен в ее отношения с Долли и Маручей и вообще во все, что составляло жизнь Анабел, она же не знала обо мне ничего, и ей не важно было, что у меня есть сестра или, например, двоюродный брат, который был оперным баритоном. С Маручей я познакомился еще раньше, тоже переводил ей письма, и порой мы ходили с ней и с Анабел в кафе «Кочабамба», чтобы вместе пропустить по стаканчику пива (импортного). Из писем Вильяму, которые я переводил, я знал о ссоре между Маручей и Долли, но то, что я позже назвал «историей о пузырьке с ядом», тогда выглядело как-то несерьезно, во всяком случае до поры до времени, а тогда впору было только смеяться над подобным простодушием (я уже говорил о простодушии Ана-бел? Меня тошнит перечитывать этот дневник, который все меньше и меньше помогает мне в написании рассказа), а дело было в том, что Анабел, которая была с Маручей не разлей вода, рассказала Вильяму, что Долли переманивает у Маручи лучших клиентов, типов с деньгами, среди которых был даже сын комиссара полиции, прямо как в танго, создает Маруче невыносимую жизнь, во всяком случае в Чемпе, и повсюду треплется о том, что у Маручи выпадают волосы и проблемы с зубами и что в постели она тоже не того, ну и т.д. и т.п. Обо всем этом Маруча жаловалась Анабел, мне — в меньшей степени, поскольку мне она не настолько доверяла, я был всего-навсего переводчик, и на том спасибо, правда, как передала мне Анабел, Маруча считала меня чем-то необыкновенным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241