Ирина оборачивается на его крик, голыми руками сбрасывает с него горящую тряпку и говорит: «Выйти не удастся. Они сдавили там, внизу, друг друга — как дикие животные». Тогда Соня вскрикивает, пытаясь освободиться от пылающих объятий, вырвавших ее из сна, и ее первый крик смешивается со стоном Ролана, который тщетно пытается встать, задыхаясь в густом черном дыму. Они еще кричат — все слабее и слабее, — когда пожарная машина на полной скорости, рассекая толпу любопытных, въезжает на их улицу. «На десятом этаже, — говорит лейтенант. — Тяжело придется — ветер северный. Ну, пошли».
[Пер. В.Правосудова]
Сиеста вдвоем
Когда-нибудь, во времени без горизонта, она, наверно, вспомнит, как тетя Адела ставила эту пластинку по вечерам — хор, солирующие голоса, вспомнит, как накатывала неясная грусть, когда голос звучал одиноко, то женский, то мужской, а затем снова согласный хор и поют что-то непонятное, зеленая наклейка с иностранными словами: Те lucis ante terminum …Nunc Dimittis…, это латынь, объясняет тетя Лоренса, они поют о Боге, о божественном, а она, Ванда, мучительно не понимает, почему ей делается грустно, так же, как у Тереситы, когда они слушают пластинку Билли Холидей и курят, если мать Тереситы в офисе, а папа занят делами или спит наверху, как положено в сиесту, и, значит, кури себе безо всяких. Голос Билли Холидей всегда приносил какую-то сладкую печаль, хотелось лечь и плакать от счастья, и так хорошо вдвоем с Тереситой в ее комнате, закрытое окно, дым от сигарет, и поет сама Билли Холидей. Дома Ванде запрещали напевать ее песни: незачем, Билли Холидей — негритянка и умерла от наркотиков, тетя Мария чуть что заставляла Ванду лишний час сидеть за пианино и разучивать арпеджио, а тетя Эрнестина — ей бы только возмущаться современной молодежью. Те lucis ante terminum летело по гостиной, где тетя Адела шила, устроившись возле стеклянного шара, в котором отражался — так красиво! — свет настольной лампы. Хорошо еще, что Ванда спала в комнате тети Лоренсы, в одной постели: никакой латыни, никаких поучений этих — не кури, не водись с кем попало; тетя Лоренса, помолившись, гасила свет, и какое-то время они говорили о чем придется, но чаще о Гроке, их любимой собаке. И Ванда, умиротворенная, засыпала, прячась от печали большого дома в тепле, возле дорогой тети Лоренсы, которая тихонько, почти как Грок, посапывала, свернувшись калачиком, ну в точности как теплый лохматый Грок на коврике в столовой.
— Тетя Лоренса, сделай так, чтобы мне не снился этот человек с искусственной рукой! — плакала Ванда той ночью, очнувшись от страшного сна. — Ну сделай, сделай!
Однажды Банда взяла и рассказала все Тересите, но та рассмеялась, а какой тут смех? Тетя Лоренса вовсе не смеялась, она утирала Ванде слезы, поила водой, все, все, успокойся, и постепенно отступали, куда-то проваливались видения ночного кошмара, в котором происходило все то же самое, что случилось прошлым летом, — да-да, человек, похожий на мужчин из того альбома, яркая луна, глухой переулок и прямо на нее движется этот человек в черном, освещенный ярким светом луны, подходит почти вплотную и смотрит в упор — очки в металлической оправе, на лице тень от котелка, жесткая полоска губ, и вдруг перед ней его правая рука, она бежит с диким воплем, спасаясь от чего-то ужасного, и… стакан воды, ласковый голос тети Лоренсы — ну все, все, успокойся, детка, и медленное боязливое возвращение в сон, который длится чуть ли не до обеда, а потом перед глазами тетя Эрнестина со слабительным, легкий супчик, уговоры, ахи-охи, снова дом, снова Nunc Dimittis, а потом — ладно, так и быть, сходи к своей Тересите, она, конечно, не внушает никакого доверия, чего ждать при такой матери? Еще научит каким-нибудь гадостям нашу девочку, ну хорошо, пусть развлечется, а то сидит скучает, н-да, прежде девочки в сиесту вышивали, гаммы разучивали, а теперь…
— Знаешь, твои тетки не просто дуры, а с большим приветом! — возмутилась Тереса, протягивая ей сигарету, украденную из пачки отца. — Не повезло тебе с ними, киса. Надо же — слабительное, нашли что выдумать! Так подействовало или нет? О, слушай, посмотри, что мне принесла Лола, здесь осенние моды! Нет, сперва посмотри на фотку Ринго, прелесть, правда? А эта, в расстегнутой рубашке? Видишь, какой волосатенький?
Тересита требовала, чтобы со всеми подробностями, а Ванда сбивалась, ну как говорить про это, если все сразу перед глазами — она бежит, несется сломя голову, пустынный переулок… но постой, это вовсе не сон, хотя все почти так же, как в этом сне, перед самым концом, но едва она очнется от собственного крика, все сразу уплывает, исчезает. Вот тогда, прошлым летом, она, наверное, сумела б рассказать такое Тересите, если б не боялась, что та проболтается тете Эрнестине. В то лето Тереса еще бывала у них, и тетушки за столом — возьми сливочную помадку, съешь пирожок — выуживали у нее потихоньку все, что хотели, а потом ни с того ни с сего разругались с ее матерью. Тереситу больше не привечали, но Ванду к ней — пожалуйста, разумеется, не всякий раз, а когда в доме гости, чтоб не мешалась под ногами. Теперь Ванда могла бы рассказать, только зачем? Все так спуталось, перемешалось — ее страшный сон был в точности как то, прошлогоднее, вернее, наоборот, то, что было на самом деле, переселилось в этот страшный сон, и вдобавок все очень похоже, почему-то похоже на картинки в альбоме, на те нарисованные улицы, где, как в ее ночном кошмаре, — ни конца, ни начала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241