Вырубите этим топором длинную яму вот здесь, во льду. В эту яму я лягу, чтобы умереть. Когда волна захлестнет мою ледяную могилу, я останусь в ней замурованным, и, может быть, какой-нибудь корабль найдет меня в этом прозрачном гробу.
Эта просьба сразила даже Цаппи. Чтобы не разрыдаться, он заставил себя пошутить:
– Вы будете лежать, как глазированный фрукт.
Цаппи и Мариано работали всю ночь, вырубая крошечным топором яму во льду. Они так устали, что были вынуждены даже несколько часов отдыхать, лежа на льду. Когда яма была готова. Мальмгрен тут же забрался в нее, отказавшись взять теплую одежду. Цаппи вспоминает, как мучительно им было слышать стук его зубов.
Когда итальянцы встали и собрались уходить, Мальмгрен открыл глаза и молча наблюдал за их сборами. Мариано, встав на колени у ямы Мальмгрена, обнял его и надел ему на шею свой золотой образок. Мальмгрен лежал в яме, прикрыв глаза. Он уже не дрожал от холода. Итальянцы пошли дальше. Дойдя до края льдины, они оглянулись на оставленного товарища, Мариано сделал движение назад, к Мальмгрену. Цаппи, взяв его за рукав, остановил, боясь очередного проявления жалости. Заметивший порыв Мариано Мальмгрен сделал слабое движение рукой – уходите.
Далее Цаппи рассказывал, что он очень скоро убедился в правильности их поступка. Дорога была тяжелой, ее перерезали такие острые и высокие торосы, что Мальмгрен не смог бы их преодолеть ни при каких условиях. Полыньи делались все шире и встречались все чаще. Рано или поздно Мальмгрена пришлось бы оставить. Каждый лишний день принес бы ему огромные страдания.
Оставив Мальмгрена, Цаппи и Мариано за сутки сумели отойти от места его последнего приюта всего на полкилометра. Остановившись для отдыха, Цаппи взобрался на высокий торос, с которого ему была видна яма Мальмгрена. Он даже разглядел темный силуэт его. Мальмгрен был еще жив. Он словно почувствовал, что на него смотрят, вспоминал Цаппи, и поднял из ямы руку. Цаппи заметил, как он слабо скребет пальцами края своей могилы. В это время Мариано, стоящий внизу, сказал Цаппи: Если Мальмгрен позовет нас, я не выдержу и пойду к нему обратно.
Цаппи ответил ему, что ничего не видит на горизонте, и, спустившись с тороса, двинулся в дальнейший путь.
Мариано стал сдавать. Несколько дней его трясло почти беспрестанно, он слабел на глазах. Так они шли еще две недели...
На одной из ночевок льдина, на которой Цаппи и Мариано расположились на отдых, оторвалась от ледяного поля и оказалась окруженной со всех сторон полыньями. Дальнейшее продвижение стало невозможным. Тяжело заболел Мариано. Над итальянцами несколько раз пролетали самолеты, но они, конечно, не могли в безбрежной ледяной пустыне заметить двух человек. 10 июля экипаж Б. Г. Чухновского все же увидел их и передал координаты льдины на борт ледокола «Красин», посланного Комитетом помощи «Италии» для спасения оставшихся в живых членов ее экипажа. «Красин» взял курс к льдине Цаппи и Мариано. Естественно, они об этом ничего не знали и потеряли всякую надежду на спасение. Оба итальянца уже 13 дней не имели ни крошки во рту. Прогрессировала гангрена ног у Мариано. Он не мог уже поднять головы, для того чтобы выпить глоток воды. С трудом выговаривал слова, он сказал Цаппи: Филиппе, я сегодня умру. Не говорите мне «нет», вы этого не можете понять, а я это знаю. Мне нисколько не жалко, что я не увижу земли. Я считаю за честь для себя умереть так же, как умер Мальмгрен... Что бы там ни было, вы должны приложить все усилия, чтобы дойти до людей. Вам, Филиппо, нужны силы. Я сегодня умру, и я обязываю вас приказом, как старший, разрезать мой труп, предварительно использовав кровь. Свежая кровь должна вас сильно подкрепить. А моего трупа вам хватит надолго. Быть может, еще и удастся вам добраться до твердой земли или вас подберут корабли, которые должны же выслать за нами. Я умру, Филиппа, и не мешайте мне умирать.
В 7 часов утра 12 июля 1928 года «Красин» подошел к льдине Цаппи и Мариано. В корабельном лазарете Цаппи поведал о тех страданиях, которые им с Мариано пришлось перенести за полтора месяца их изнурительного похода – с 25 мая, когда «Италия» потерпела катастрофу, до подъема на борт «Красина» 12 июля.
Сначала пошлите телеграмму в Россию о том, что команданте Мариано и Цаппи плачут от благодарности к великому народу, который пришел сюда, в эти льды, со своим могучим кораблем для того, чтобы спасти жизнь двум потерянным людям. Телеграфируйте, что с сегодняшнего дня я – вечный друг вашей страны,– заявил Цаппи, оказавшись на борту нашего ледокола.
Какая же судьба постигла оставшуюся во льдах группу Нобиле?
Спустя месяц после катастрофы, 24 июня, ставшую известной всему миру красную палатку (вернее, ярко-желтую с красными полосами – чтобы лучше была видна с воздуха) обнаружил шведский летчик, лейтенант Лундборг. Лундборг посадил свой «Фоккер» в 300 метрах от красной палатки и увез из лагеря раненого Нобиле. Он рассчитывал за ночь увезти всех оставшихся на льдине людей, однако уже при второй попытке сесть у лагеря после удара лыжи о торос самолет скапотировал. Повреждения машины были столь серьезны, что о ремонте ее на месте аварии не могло быть и речи. Позже сломанный «Фоккер» Лундборга был взят на борт «Красина».
В спасении оставшихся в живых членов экипажа «Италии» кроме «Красина», принимал участие еще один ледокол – «Малыгин», на борту которого был самолет М. С. Бабушкина. Пятнадцать раз отправлялся Бабушкин на поиски итальянцев. Это были сложные и дерзкие полеты. Вот как писал о них сам Бабушкин: Люди говорят, что летать там, где пролетел мой самолет, садиться на плавучие льдины и стартовать с дрейфующего льда – сплошное безумие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100