- Оливер пожал плечами. - Кроме того, так мне не придется тратиться на гостиничный номер.
- Ты точно уверен? - спросила Шайлер, коснувшись его руки.
- Да, - выдохнул Оливер. - Я знаю, что с тобой произойдет, если ты этого не сделаешь, и, между нами говоря, предпочту, чтобы ты не превращалась в овощ. Терпеть не могу овощи, - пошутил он. - Особенно брокколи... Ну, так как мы?.. - произнес Оливер. - Мне как, стоять? Или?..
Он встал и огляделся по сторонам. Он был настолько выше Шайлер!
- Нет, лучше сядь, - сказала Шайлер и мягким толчком отправила юношу на свою кровать. - Так я смогу до тебя достать.
Она встала между его ног. Оливер поднял на нее взгляд. Шайлер подумалось, что он никогда еще не выглядел таким красивым - и таким уязвимым.
Оливер закрыл глаза.
- Только осторожно...
Шайлер наклонилась, поцеловала ямку в основании его шеи, а потом выпустила клыки и осторожно вонзила их в шею.
Оливер шумно втянул воздух сквозь зубы, словно бы от боли.
- Мне остановиться?
- Нет... продолжай, - отозвался юноша, махнув рукой.
- Я сделала тебе больно?
- Нет... На самом деле... даже приятно, - прошептал он.
Оливер положил руку девушке на голову и привлек ее обратно к своему горлу.
Шайлер закрыла глаза и снова погрузила клыки в шею юноши. При этом чувства ее обострились, а разум Оливера открылся перед ней. Память крови внезапно хлынула в нее. Это было в точности как рассказывала Блисс: она поглощала его душу, самое его существо и... что это? Теперь сознание Оливера было для нее открытой книгой, его кровь смешалась с ее кровью, воскрешая ее... и она могла прочитать любую его мысль, все, о чем он только думал в течение жизни... увидеть любое его воспоминание.
Оливер был влюблен в нее.
Он был влюблен в нее все это время. С тех самых пор, как они познакомились. Все эти долгие годы.
Шайлер давно подозревала это, но заглушала свою догадку. Однако теперь она подтвердилась. Девушка не могла больше отрицать очевидное.
«Ох, Олли! Мне не следовало это делать!»
Шайлер впала в отчаяние. Священное целование лишь усилит его любовь, а не развеет ее.
Теперь они связаны друг с другом новым, более сложным образом.
Этого Шайлер не ожидала. Она понимала теперь, что их дружбе грозит опасность. Возврата назад нет. Им остается лишь идти вперед. Существовать как вампир и фамильяр. Связанные древним ритуалом крови.
Шайлер закончила. Она насытилась. Она вытащила клыки и почувствовала, как животворная энергия течет по телу. Ощущение было такое, будто она проглотила несколько галлонов высококлассного кофе. На щеках девушки играл румянец, а глаза блестели.
Голова Оливера упала на грудь. Он уже спал. Шайлер осторожно положила его на кровать, где ему предстояло отдыхать ближайшие несколько часов, и накрыла собственным одеялом.
«Что я наделала?» - подумала Шайлер, чувствуя, как ее зрение и прочие чувства обостряются.
Сумеют ли они скрыть эту тайну от Комитета? А вдруг Оливера изгонят, обнаружив, что проводник стал фамильяром? Шайлер помнила, как Корделия говорила ей, что Аллегра вышла замуж за отца Шайлер, своего фамильяра, вопреки кодексу вампиров. Ее мать сменила одни узы на другие.
А как же теперь Джек?
Когда Оливер проснулся, Шайлер сидела за столом и смотрела на него.
- Ну, - сказал юноша, почесывая шею, где все еще саднили отметины от зубов, - думаю, это можно назвать - о пользе друзей.
Они дружно рассмеялись.
Шайлер бросила в него подушкой. Она проводила Оливера до дверей и еще раз поблагодарила. А он перед уходом поцеловал ее в губы. Быстро, едва коснувшись, но все-таки в губы.
Шайлер заперла за ним дверь. У нее было тяжело на сердце.
«Это было ошибкой».
ГЛАВА 44
Отдельная палата Аллегры ван Ален располагалась на верхнем этаже Колумбийской пресвитерианской больницы, в отдельном крыле, где размещались богатые и знаменитые пациенты, уже идущие на поправку. Комната была отделана в стиле, более уместном для лучших гостиниц города: белое итальянское постельное белье, роскошные ковры и хрустальные вазы со свежесрезанными цветами. Каждый день бригада медсестер делала Аллегре массаж и растирала ее тело, чтобы уберечь от пролежней и атрофии мышц.
Правда, сама Аллегра этого не замечала. Некогда она была самой прославленной красавицей этого города, а теперь лежала, погрузившись в сон и не замечая ничего вокруг, - женщина с прекрасным и трагическим прошлым, но без будущего. Стоявший рядом с кроватью монитор сердечной деятельности показывал, что пульс у пациентки ровный. Долгое время в палате не было слышно ничего, кроме размеренного попискивания механизма.
Лоуренс ван Ален сидел в кресле напротив кровати Аллегры. Он пришел навестить дочь впервые с момента своего возвращения. Он долго откладывал этот визит, предчувствуя, как тяжело ему будет увидеть своего ребенка в таком плачевном состоянии.
- Ох, Габриэлла, - сказал он, в конце концов. - Как же оно так получилось?
- Она тебя не слышит, - произнес Чарльз Форс, входя в комнату.
Он нес еще одну вазу с цветами. Чарльз поставил цветы на столик рядом с кроватью. Он не удивился, обнаружив здесь Лоуренса.
- Она решила не слышать, - сказал Лоуренс. - Это все ты.
- Я тут ни при чем. Она все решала сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66