Герцог заметил Тристана, тотчас извинился перед собеседниками и пошел ему навстречу. Невероятное изобилие локонов, спадавших ему на плечи, было фальшивым настолько же, насколько сияющая улыбка на его лице – искренней.
– Моп cher, какая радость вновь видеть тебя! – воскликнул он без предисловий, заключая Тристана в объятия. – Когда б не ты, Версаль стал бы для меня сущим наказанием.
– Поэтому ты и задержался там на полгода, – несмотря на сарказм, отчетливо прозвучавший в его словах, Тристан сердечно ответил на объятие герцога. Отступив, он взял под локоть Мари: – С мадам де Рассак ты уже встречался в Версале.
Герцог де Марьясс низко поклонился:
– Воспоминание о вашей сияющей красоте незабываемо, – галантно прошептал он. – Какое украшение для наших столь бедных красотами мест!
Мари грациозно поднялась из реверанса.
– От одной из красот здешних мест у меня уже дух захватывает! – Она лукаво улыбнулась и подчеркнула свои слова красноречивой паузой. – Этот замок в самом деле столь же великолепен, как и его хозяин.
Брови герцога взлетели вверх:
– Обворожительно, просто обворожительно, мадам! Надеюсь в будущем часто видеть вас в «Белль Этуаль». А теперь прошу меня извинить, почетный гость требует всего моего внимания. Граф де Сен-Круа, племянник короля. Он сопровождал меня из Версаля сюда, хотя и придерживается мнения, что вне столицы подобающая нашему положении жизнь невозможна. Разумеется, мне придется убедить ею в обратном. Увидимся за ужином.
Герцог кивнул Трою, и затерялся в толпе гостей.
– Дорогие мои, до ужина у нас еще есть время. Я видел, как через парк шли Жюстин и Клеман. Может быть, найду обоих. – С этими словами Трой покинул брата и невестку.
Мари взяла бокал с шампанским, поданный ей Тристаном, и огляделась. В зале находилось около сотни гостей, примерно столько же гуляло в саду, как можно было видеть через открытые двустворчатые двери. Камерный оркестр занял места в углу, и музыканты начали настраивать инструменты. У столов суетились лакеи, наводившие окончательный блеск, расставляя цветы и канделябры.
– Трис!
Взволнованный голос заставил Мари обернуться.
– Трис! – граф дю Плесси-Ферток, как ребенок, скользил по натертому, словно зеркало, паркету, при этом нелепо размахивая руками. Ему удалось затормозить около Тристана, и он сияющими глазами осмотрел его, прежде чем обнять. Стоявшие вокруг скромно опускали или отводили глаза.
Лицо Тристана оказалось прижатым к широкой груди, его ласково похлопывали по спине. С некоторым усилием он освободился.
– Ну, Жак, как дела?
– Хорошо-хорошо! Спасибо! Дьяболо все растет и растет. Скоро он уже не будет маленькой лошадкой. Жислен говорит, что в следующем году я смогу на нем ездить. Сейчас он еще слабенький. Я приказал изготовить ему красную уздечку с медным набором. Я надеваю ее на лошадку и объезжаю Дьяболо, когда у меня есть время. Он это любит. Трис, почему ты больше не приезжаешь к нам? Так скучно все время играть в карты с Жислен!
– Дела, Жак. Ты же знаешь, осенью надо выжимать вино. Зимой у меня снова будет много времени, и тогда я приеду навестить вас. Или вы приедете к нам. А может, теперь, когда Анри вернулся из Версаля, мы встретимся у него.
Граф сокрушенно опустил голову.
– Анри меня не любит. А ведь я говорил ему, что не нарочно разбил ту вазу. Я только споткнулся, и поэтому… – Жак осекся.
– Я уверен, что Анри давно забыл об этом. Не беспокойся, – попытался успокоить графа Тристан.
– Возможно, ты и прав. У Анри ведь так много ваз. Одной больше, одной меньше… – на лице Жака снова сияла обезоруживающая улыбка. Он взглянул на Мари: – О, какая чудесная шейная цепочка! И корона тоже. Ты выглядишь, прямо как фея из сказок, которые мне всегда читает Жислен.
Мари попыталась держаться непринужденно и дружелюбно ответила:
– Спасибо, Жак. Мне никто еще не говорил таких приятных слов, – она заметила, что с Жака не спускает глаз мужчина, ростом не уступавший графу, но с жестоким выражением лица.
– Жислен сегодня тоже надела сверкающие цепочки. Она сказала, это потому, что мы идем к Анри. И я должен говорить тихо. Но я ведь и так всегда говорю тихо.
– Она только хотела напомнить, чтобы ты не забыл, – вмешался Тристан.
– Если за едой я не опрокину стакан и буду со всеми мил, Жислен завтра пойдет со мной в зверинец. Я ведь мил, Трис?
– Конечно!
Мари увидела, как к ним спешит Жислен. На графине было платье золотых и бронзовых тонов, которое очень шло к ее волосам и карим глазам. Проходя сквозь луч падающего света, она на долю секунды показалась облитой жидким янтарем.
– Жак! – с облегчением воскликнула она, усидев супруга. – Сколько раз я тебе говорила, что ты не должен убегать, пока я разговариваю с другими людьми!
Он надул губы:
– Но это так скучно. Кроме того, здесь Ришар, – выставив руку, он указал на гиганта. – Он всегда рядом. Тебе не стоит беспокоиться.
Жислен вздохнула и слегка повернула голову:
– Рада снова видеть тебя, Трис. Мадам де Рассак, как ваши дела?
– Замечательно, графиня, – Мари улыбнулась ей, оставаясь, впрочем, стоять, хотя этикет требовал, чтобы она сделала реверанс. Это был первый раз после скандала в «Мимозе», когда она встретилась с графиней.
– Рада это слышать. Ну что ж, нам с Жаком надо идти. Мы обязательно встретимся позже, – она кивнула обоим, взяла под руку явно сопротивлявшегося мужа повела его на улицу.
Восторженный крик графа, когда он увидел павлина, был слышен в конце галереи.
Тристан вынул из кармана свою коробочку с фиалковыми пастилками и предложил их Мари. Она отрицательно покачала головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67