Холодок пробежал по спине Анвара, и тут заговорил Амонов.
— Ты знаешь, что три недели назад Ибрагимбек с несколькими своими бандами перешел реку... знаешь, что в некоторых селениях у него нашлись сторонники... что он стал совершать набеги.— Всякий раз, произнося слово «знаешь», Амонов с силой придавливал в пепельнице папиросу.— Отряды красноармейцев и добровольцев прижали его, и он мечется, словно раненый зверь, ищет спасения в горах. Да и что ему делать?— скупо улыбнулся Амонов.— Нелегко, когда дух выходит... Так, кажется, говорят. Большая часть его людей сдалась, часть сумела скрыться, часть,— он еще раз ткнул уже погашенной папиросой в пепельницу,— отправилась в ад. Короче, з а щ и т н и к,— презрительно подчеркнул это слово секретарь райкома,— ислама вместе с десятками приближенных... такими же душегубами, как он сам... кочует от селения к селению, из одного ущелья в другое. У него теперь одна мысль: спастись! Но нет у шакала дороги назад. Он это понимает... понимает, что считанные дни ему остались.
Начальник милиции поднял голову и хрипло сказал:
— Потому и дал своим курбаши свободу действий. Сумеете — спасайтесь от рук неверных. А не сумеете..,
Каримов тяжело усмехнулся и замолчал.
— Район наш дальний,— сказал Амонов,— в борьбе с Ибрагимбеком мы не участвовали. Да и не нужно было. Сегодня все складывается по-другому.— Он вытащил из коробки папиросу, размял ее и, закурив, продолжил:— Есть сведения, что некоторые банды Ибрагимбека, перейдя Бабатаг, вошли в наши горы. Цель: любым способом добраться до Келифа, по пути вымещая злобу на безвинном населении, и уйти за кордон. Будто бы там граница наша без надзора. Ума лишились, что ли...
— Голодный на льва нападает,— проворчал начальник милиции.
Амонов подхватил:
— Точно! Умеет человек плавать, нет — но если охватит его огнем, бежит к реке.
Проговорив это, секретарь райкома взглянул на Анвара. Лицо Амонова просветлело, из-под черных бровей живо блестели огромные глаза, и, казалось, еще
недавно томившая его тяжесть ушла, освободила душу, и он готов встретить новый день и новые испытания.
— Так вот,— опустил он на стол крепко сжатый кулак.— Красноармейцы эти банды преследуют. Но мы решили незваными гостями заняться сами. Что скажешь?
— Я готов,— коротко ответил Анвар.
Амонов вышел из-за стола и, подойдя к Анвару, положил ему на плечо руку.
— Ты готов — это хорошо. А твои комсомольцы?
— Есть пять-шесть надежных, обстрелянных ребят. Но оружия нет. У троих нет и лошадей.
— Оружие и лошадей найдем,— Амонов взглянул на начальника милиции.— Товарищ Каримов обеспечит.. А ты сам?— Его рука слегка надавила на плечо Анвара.— Конь у тебя есть, я знаю. А вот какой из тебя стрелок?
Анвар невольно прикоснулся к кобуре.
— Иногда попадаю...
— Бьет без промаха,— удовлетворенно погладил свои длинные рыжеватые усы Каримов.— Сам проверял.
Амонов снова сел за стол, затянулся и заговорил напористо и жестко:
— Итак — до рассвета соберешь своих ребят. Ты — командир вооруженной группы. Твоя задача: контролировать ущелье Охугзар до селения Нилу. Нилу — твоя родина, эти места ты знаешь хорошо, но будь осторожен, Анвар!— Помолчав, секретарь райкома добавил:— У нас есть еще две группы, они возьмут под наблюдение северный и восточный склоны горы Чилчарог. За спокойствие южных селений района отвечает товарищ Каримов. Вот так, Анвар. И положение непростое, и задание у вас трудное.
— Я понимаю,— сказал Анвар.
Амонов смотрел на него с любовью и печалью, как на брата, и сердце Анвара наполнилось тревогой и счастьем.
— И помни,— на прощание крепко пожал ему руку Амонов.— Разных людей собрал возле себя Ибрагим- бек. Есть неспокойные хищники, но есть и обманутые, сбившиеся с пути, растерявшиеся... есть бедняки, которые не знают, куда им податься, что делать, Мы не хотим для них смерти, не хотим отправить их в черные могилы! Я уверен: они мечтают вернуться в свои дома, мечтают о мирной жизни. Но боятся. Кого? Боятся Советской власти. Их напугали, запутали, одурманили ложью, подлым вымыслом, что Советская власть жестоко с ними расправится: расстреляет или загонит на десять лет в Сибирь. Поэтому при первой возможности старайтесь им объяснить, что государство рабочих и крестьян — это их государство. Если же не поймут,— проговорил Амонов, и на лицо его легла тень,— пусть пеняют на себя. В конце концов,— жарко воскликнул вдруг он,— ведь и у вас есть чувство достоинства!
Обняв Анвара за плечи, Амонов проводил его до дверей.
— Удачи тебе! И постарайся как можно быстрее отправиться в путь. Время дорого!
Вслед Анвару сказал Каримов:
— Жду всех вас в милиции.
— Хорошо,— чуть обернувшись, ответил Анвар и, закрыв за собой дверь, твердым шагом прошел полутемный коридор и оказался во дворе.
И едва увидел Анвара его конь, как тотчас тряхнул гривой и заржал: тихо и жалобно заржал гнедой! Звезда серебрилась на его лбу.
Конь заржал снова, теперь громче.
«Вымок, должно быть, мой гнедой»,— подумал Анвар и, ласково погладив скакуна по голове, поцеловал его в белую отметину на лбу. Ладонь и губы сразу стали влажными.
Дождь затихал. Земля, травы, деревья, широкие твердые дороги и узкие тропинки, даже ночная тьма и скрытые ею небеса — все источало пьянящие запахи горной весны. Нетерпеливо и мягко бил копытом гнедой, разбрызгивая возле себя грязь.
Тучи раздвинулись; на небе сначала в одном месте, затем в другом стали появляться прогалины, как бы светящиеся изнутри темным серебром; редкие звезды посылали на землю свой холодный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61