- Или вы снаружи, проецируете сюда свой
образ? Или - еще как?
- Я ныне - инфоморф, точно такой же, как и вы, - спокойно, мягко,
точно понимая, что чувствует сейчас Бейли, сказал Готтбаум. - Я подвергся
той же процедуре, что и вы. Конечно, не в столь авральном порядке. Мы
каталогизировали мои сенсорные реакции заблаговременно, в течение
нескольких месяцев. Но я, подобно вам, умер на операционном столе, а
сознание мое, подобно вашему было сканировано.
Бейли не в силах был далее сдерживать ярость.
- По вашей доброй воле, - с отвращением сказал он. - В отличие от
меня.
- Все еще лелеете свои обиды, мистер Бейли...
- Это вы-то меня порицаете? - горько рассмеялся он.
- Нет. Но я, возможно, помогу вам обрести спокойствие.
Бейли почувствовал какие-то перемены в себе. Сознание его точно
прополоскали, буквально смыв эмоции. В несколько секунд он был спокоен и
не разрывался более между инстинктивным порывом бежать и желанием
броситься на Готтбаума. Глядя на него, он умом понимал, что должен был
чувствовать страх и ненависть, но все эмоциональные обертоны куда-то
пропали.
А Готтбаум улыбался, словно смущение Бейли этак малость позабавило
его.
- MAPHIS - абсолютный транквилизатор, - сказал он. - Всегда - онлайн
и готов нормализовать ваши автономные ответные реакции. Улавливаете
преимущество, мистер Бейли? Отныне - никаких негодований, депрессий,
ревностей. Наконец найден способ избавить наш разум от примитивных
побуждений и животных поведенческих рефлексов.
Бейли чувствовал себя обокраденным. Он невольно отступил назад, хотя
в пустом круглом зале негде было укрыться.
- Я... не желаю, чтобы вы хозяйничали в моей голове! Не хочу, чтобы
из меня делали робота! Эмоции - часть человеческого существа!
Готтбаум пожал плечами.
- Если вы действительно хотите получить назад свои эмоции, я верну их
вам чуть позже. И, уверяю вас, что у меня нет ни малейшего желания, как вы
выразились, хозяйничать в вашей голове. Хотя вы должны понять, что не все
инфоморфы созданы одинаковыми. У меня, как говорят компьютерщики, имеется
привилегированный доступ к системе. В конце концов, это я изобрел MAPHIS,
поэтому, согласитесь, мне можно позволить им управлять.
- То есть, вы заслужили ранг здешнего божества? - с отвращением
спросил Бейли.
Готтбаум отвернулся, словно потеряв интерес к беседе. Неподалеку
материализовались два глубоких, мягких кресла. Он погрузился в одно из
них. Судя по виду, на этой необъятной арене он чувствовал себя вполне
по-домашнему?
- Садитесь, Бейли. Мне нужно кое-что сказать вам.
Избегая встречаться с ним взглядом, Бейли молча продолжал стоять на
месте.
Готтбаум вздохнул.
- Надеюсь, вы понимаете меру моей власти над вашим сенсорным
восприятием? Я могу подгружать вам ощущения так же легко, как и отключать.
Я имею доступ ко всем вашим болевым рецепторам. Варварство, конечно;
однако Бейли, у меня нет времени на рассусоливания.
Бейли осознал безнадежность пассивного сопротивления. Угрозы
Готтбаума не испугали его - ведь эмоции оставались нейтрализованными,
однако он отлично помнил, как страдал, впервые очутившись в MAPHISe, и не
сомневался, что Готтбаум вполне может снова устроить ему то же самое, если
не хуже.
Фаталистически, он подошел к креслу и сел.
Готтбаум кратко кивнул.
- Хорошо. Теперь - вперед, ко взаимопониманию. - В голосе его
появилось нечто новое. - Пользы мне от вас - не более, чем от любой
бактерии. Последние тридцать лет жизни я посвятил исследованиям, которые -
я уверен - поставят все человечество на следующую ступень эволюции. Моя
работа почти завершена - а тут вы начинаете шарить вокруг нее. При этом вы
одержимы глупейшими идеями по поводу того, что можно, а что - нельзя. Мне
следовало бы уничтожить вас, понимаете? Вместо этого, в силу этических
соображений, мы решили законсервировать ваше "я" в нашей системе. Вы ведь
теперь бессмертны! Вы больше не какой-то смертный коп, сажающий людей в
тюрьму за неугодные правительству поступки! Для вас открыты невероятные
перспективы - если только вы решитесь воспользоваться преимуществами
своего настоящего положения.
Бейли поежился. Ах, если бы Готтбаум заткнулся! Ах, если б можно было
как-нибудь уйти от чувства, что пойман и подконтролен!
- Вы забываете о некоторых вещах, - сказал он. - Здесь нет тех
женщины и ребенка, которые придавали моей жизни смысл. Может, для вас
семья - пустой звук. Очевидно, вашей дочери от вас - никакого проку. Но
большинство людей считает семью чертовски важной вещью.
Готтбаум махнул рукой.
- С готовностью соглашусь: вы проиграли свою ставку. Но вы рискнули
ею, вмешавшись в наши дела. И взамен получили чертову уйму утешительных
призов. Взгляните на меня!
Лицо Готтбаума начало меняться. Морщины, заполнившись плотью,
изгладились. Сухощавость сменилась здоровой полнотой. Тощая шея сделалась
крепче и толще. Менее, чем в минуту, Готтбаум из восьмидесятилетнего
старика превратился в молодого человека лет двадцати.
- Я понимаю, - сказал Бейли, - что здесь мы бессмертны, пока
аппаратура обеспечивает наше существование. Но если бессмертие - лишь
продление мук, оно мало похоже на благословение.
Взгляд Готтбаума стал презрительным.
- Бейли, вы - классический случай, как мы говорили в молодости,
зацикленного. Вы так зациклились на утраченном, что не видите
приобретенного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88