— Мятеж, возглавленный недоумком, которого я по собственной глупости принял вчера в свой штаб.Перед Тэнтеньяком остановилась госпожа де Белланже, за ней, всем своим видом давая понять, что готов в случае необходимости прийти к ней на выручку, высился ее супруг.— Но, шевалье, — воскликнула виконтесса. — Он поспешил помочь вандейцам. Как можно обвинять его за это?— Можно, сударыня, — отбросив церемонии, Тэнтеньяк отвернулся от хозяйки замка и добавил: — Господа, через час мы выступаем. Я должен просить вас быть готовыми к этому времени.Виконтесса пришла в ужас:— Через час? У вас почти не остается времени на обед. Виконт присоединился к ее протестам:— Но почему, шевалье? К чему такая спешка? У нас еще есть время.Нервы Тэнтеньяка не выдержали.— Таков мой приказ, — резко сказал он и вошел в дом.Кантэн было последовал за ним, но Белланже бесцеремонно схватил его за руку.— Что на него нашло? Уж не вы ли тому виной?— Ему не по вкусу воздух Кэтлегона, — сухо ответил Кантэн. — Он оказался не слишком здоровым.— О, маркиз! — воскликнула виконтесса, очаровательно изображая отчаяние. — Я не упустила ничего, что доступно в наше время, дабы сделать ваш отдых приятным.— Напротив, сударыня. Вы сделали слишком много. Мы прибыли сюда не ради удовольствия, а чтобы соединиться с отрядом, который так и не появился.— Боже мой! И вы, как я слышала, обвиняете меня в этом несчастье. Первое впечатление нас часто обманывает.— Объясните ему, что вы имеете в виду. Тогда, быть может, он воздержится от оскорбительных предположений.— Как это несправедливо, — сокрушенным тоном проговорила виконтесса. — Мишель, то есть человек, прискакавший из Жослэна, когда то был здесь грумом. И на этом основании вы делаете вывод, , будто он по-прежнему служит у нас. Вы забываете, в какое время мы живем.— Надеюсь, вы удовлетворены, сударь, — произнес виконт, глядя на Кантэна сверху вниз.— Глупо думать, что мною движут столь низменные, эгоистичные мотивы. И не только глупо, Чудовищно. Мне просто смешно.Слова виконтессы оставили Кантэна равнодушным.— Коль скоро мы сейчас выступаем, то все это уже не имеет значения, сударыня.— Вы пренебрегаете моим гостеприимством.— Это необходимость, продиктованная долгом.Кантэн поклонился, собираясь уйти, но Белланже снова удержал его.— Слабое покаяние за столь недостойные предположения, сударь.— Мне будет стыдно, если они не подтвердятся, — уклончиво ответил Кантэн и пошел прочь.В дверях он столкнулся с Жерменой и ее взволнованной тетушкой.— Мне сказали, — объявила госпожа де Шеньер, — что мой сын отправился выручать господина де Шаретта и — что еще хуже — будто его доблесть вызвала осуждение командира. Никак не ожидала такого отношения от христианина и дворянина.Кантэн вяло ответил, что первый долг солдата — повиновение и, бросив на Жермену взгляд, в котором хотел выразить то, о чем было немыслимо говорить в присутствии госпожи де Шеньер, покинул их.Он нашел Тэнтеньяка в шумном окружении офицеров штаба.Щедрое гостеприимство госпожи де Белланже вновь встало преградой перед его желанием немедленно покинуть замок. Он с неохотой уступил настойчивости своих офицеров, заявивших, что столь поспешный отъезд будет верхом неблагодарности и что необходимо остаться хотя бы на обед, который уже готов. Однако, уступив, он обнаружил, что и обед задерживается.Когда, наконец, после бесконечных проволочек, часа через три после отъезда Констана, веселая, шумная компания уселась за стол, шевалье с трудом сдерживал гнев, в который его приводила беспечность офицеров-эмигрантов.Пока в замке не спеша вкушали трапезу, за его стенами шуаны, наскоро закусив хлебом, луком и остатками вчерашнего ужина, с нетерпением ожидали выступления.Внезапно смех и веселую беседу за длинным столом заглушил ружейный залп, долетевший из парка.Пока побледневшие и встревоженные мужчины и женщины задавали вопросы соседям, прогремел второй залп и где-то поблизости раздались возгласы: «К оружию! К оружию! Синие!»Кантэн и еще несколько обедавших одним прыжком подскочили к высокому окну и увидели густую пелену дыма над деревьями милях в полутора от замка.Несколько ближе, на огромном лугу, где стояли лагерем застигнутые врасплох шуаны, царила невообразимая суматоха. Под руководством обезумевших от неожиданности командиров несколько отрядов строились для отражения еще не видимого противника. Шуаны были полностью открыты напавшему из прикрытия врагу. Они оказались в непривычной для себя роли и это пришлось им явно не по вкусу.Стрельба продолжалась. Тяжелым раскатистым залпам, долетавшим с опушки леса, вторили отрывистые залпы шуанов, которые стреляли распростершись на земле, иными словами, используя тактику, по презрительному замечанию Д’Эрвийи, достойную только гуронов.У себя за спиной Кантэн услышал звонкий, повелительный голос Тэнтеньяка.— По местам, господа! На нас напали.Мужчины отошли от группы, которая прижала Кантэна к окну, и ему пришлось без церемоний проложить себе путь сквозь толпу окружавших его женщин.В центре комнаты, где все пребывало в лихорадочном движении, он столкнулся с Белланже. Виконт пристегивал шпагу. Его губы растянулись в неприятной ухмылке.— Ах! Господин оракул! Ни одного республиканца по сю сторону Орэ, кажется, вы так говорили.— Я говорил еще кое о чем, что неплохо бы помнить.— И с тем же знанием дела.— Или с его отсутствием, — воскликнула виконтесса. Бледная, напряженная, она стояла рядом с мужем, приложив руку к бурно вздымавшейся груди.— Я молюсь, чтобы было именно так, сударыня, — ответил Кантэн и поспешил уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124