Он жаждет, чтобы ты приехал к нему в Ройстон: в дополнение к тому, за что он и так меня не любит, он заподозрил, что именно из-за меня ты остаешься в Уайтхолле. Я – заноза в королевской плоти, и он мечтает выдернуть меня каким угодно способом.– Но если так, почему бы тебе не извлечь из этого свою выгоду, Том?– И оставить тебя со всем этим? Тогда б я нарушил данное тебе слово. Помнишь, что я обещал, когда поступал к тебе на службу? Нет, нет, Робин. Мы – ты и я – должны быть вместе. Ты воспротивился королю, когда он задумал выкинуть меня из Уайтхолла, теперь же он пытается удалить меня подкупом – он надеется, что такое предложение перевесит мою любовь к тебе. Будь что будет. Дело в том, что письмо короля равняется приказу, а ослушание равно предательству. Так что я не могу отказаться от должности, но ты можешь привести веские причины: во-первых, было бы неверно с точки зрения политической убирать Дигби, во-вторых, ты не можешь лишиться секретаря, столь хорошо разбирающегося в международных делах. Так я набросаю черновик?– Да ради Бога, – с пылом воскликнул его светлость.– Сегодня же и сделаю. Но все же тебе стоит уступить просьбам короля и отправиться в Ройстон.– В Ройстон? – Всем своим видом его светлость продемонстрировал, как противно ему такое предложение.– Ради Бога, ну почему ты здесь застрял? Что тебя можепудерживать?– Ох, – только и выдохнул его светлость, так что вопрос Овербери снова не попал в цель.Через некоторое время сэр Томас возобновил атаку:– Ты явно пренебрегаешь и своими интересами, и своим здоровьем. Конечно, это иногда правильно – заставлять себя ждать. Но всему есть пределы. Нельзя ждать до бесконечности: в конце концов, тот, кто ждет, может и устать. К тому же в прохладе Ройстона лучше, чем в духоте Уайтхолла.– Я вполне здоров.Сэр Томас внимательно разглядывал его лицо:– По-моему, ты, как Гамлет, «бледен от мыслей». Ты выглядишь ужасно по сравнению со своим нарядом. Кстати, старина, ради чего ты так вырядился? Костюм у тебя такой дорогой, что на эти деньги какой-нибудь епископ мог бы год прожить…– Успокойся! – раздраженно ответил его светлость. – Я сегодня обедаю с лордом-хранителем печати!– И только-то? Судя по тому, с каким искусством украсил тебя твой портной, я уж было решил, что тебя пригласил сам папа римский! – И уже другим тоном добавил: – Твоя дружба с лордом Нортгемптоном становится чересчур крепкой. Нет, погоди, Робин! Я говорю это только потому, что я – твой ментор. Меня это беспокоит. Идея брака принца Уэльского с испанской принцессой уже породила проблемы – раньше в государстве было три партии, теперь их стало две. Королева, Пемброк и сам принц – против, а Говарды, католики и те, тому платят испанцы, – за. Король взял на себя роль царя Соломона, и еще неизвестно, какая из партий перетянет чашу его весов. Но каждая из партий знает, что ей выгодно перетянуть на свою сторону тебя. Пока они ведут себя благопристойно. Вот и ты веди себя разумно: не принимай ничьей стороны, пока не убедишься, к кому ближе твои собственные интересы. Не думаю, что выиграет испанская партия, поэтому советую тебе не слишком сближаться с этим старым лисом Нортгемптоном.Лорд Рочестер задумчиво теребил бородку.– Но он очень гостеприимный и приятный человек, – медленно произнес он.– Да, пока прячет клыки. Генри Говард таков – будет льстить, ублажать, но никто не знает, что он на самом деле задумал. Он насквозь фальшив. Его светлость кивнул:– Не беспокойся. Я тоже умею лавировать. – Он положил перед сэром Томасом два листа бумаги, которые перед тем вертел в руках. – Ты можешь решить эту загадку, Том?Овербери сразу же обратил внимание, что письма были написаны очень интересным почерком – элегантное готическое начертание букв говорило о таланте и опыте того, кто писал. Но куда интереснее было то, о чем поведали готические буквы:«Случай раскрыл мне тайну сердца некоей дамы, и моя любовь и уважение к вашей светлости побуждают меня донести эту тайну до вас. О даме я не смею сказать большего, чем следующее: вы уже хорошо с ней знакомы, и она принадлежит к одному из самых знатных родов королевства, за ней ухаживает некий принц, но она остается нечувствительной к его ухаживаниям, ибо уже отдала свое невинное сердечко вашей светлости, о чем ваша светлость пока не подозревает».Вместо подписи стояло: «Тот, кто желает вашей светлости много добра». Сэр Томас взглянул на великолепно разукрашенную фигуру его светлости. Лицо сэра Томаса было бледно и серьезно, однако в глазах сверкало веселье.– Что ж, это письмо грамотно и элегантно составлено, а написано явно человеком ученым. Больше мне сказать нечего. Что же касается содержания, то ты наверняка понимаешь его лучше меня. Интересно, кому это понадобилось известить тебя о том, что по тебе вздыхает леди Эссекс?– Ах, так ты тоже предполагаешь, что здесь говорится о леди Эссекс?– Предполагаю? Да это же ясно, как Божий день. Что действительно неясно – почему кому-то понадобилось анонимно известить тебя? А вдруг это ловушка?– Ловушка? – Его светлость был поражен. Затем отмахнулся: – Чепуха!– А я всегда с подозрением отношусь к тому, чему не могу дать логического объяснения. Побаиваюсь непонятного – это чисто животный инстинкт, а люди – те же животные.– Но зачем устраивать мне ловушку?– Ну, все возможно. Может быть, кто-то хочет усилить вражду, которую вы с принцем и так питаете друг к другу; а может, кто-то хочет, чтобы твоим врагом стал ее муж.– Да он и не муж ей вовсе! – с неожиданной горячностью воскликнул его светлость. – К тому же он за границей.– Однако он вернется, и, может быть, скоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110