И вот этот-то дальний родственник совершил нечаянную оплошность – опрокинул на великолепный шелковый костюм мистера Вильерса супницу.Мистер Вильерс был по натуре человеком веселым и дружелюбным, но в силу малого придворного опыта еще не умел с достоинством выходить из подобных ситуаций. Разозлившись от причиненного ему ущерба и заподозрив в случившемся нечто большее, чем простую неловкость, он в гневе вскочил, опрокинул стул и нанес молодому шотландцу такой удар по голове, что тот зашатался.Сидевшие поблизости сотрапезники вскочили, чтобы урезонить разбушевавшегося мистера Вильерса.Мистер Вильерс сразу же осознал чудовищность и бестактность своего поступка, но вряд ли понимал, какое за этим может последовать наказание. Он замер на месте с крайне глупым видом, а с его великолепного камзола медленно капал на пол суп. Молодой же Карр, устоявший после удара на ногах, заслужил всеобщее восхищение своей выдержкой. Он повернулся к королю, прищелкнул каблуками и поклонился, как бы желая сказать, что слишком уважает его величество, чтобы позволить себе хоть как-то отреагировать на подобное оскорбление.Его величество сидел с отвисшей челюстью и молча наблюдал эту дикую сцену.Сомерсет холодно посверкивал глазами. Губы его кривила презрительная ухмылка.Сидевшие за длинным столом сотрапезники (в общей сложности их было около дюжины) и где-то около полудюжины прислуживавших джентльменов в ужасе ожидали развязки.Наконец, после паузы, тщательно рассчитанной на то, чтобы усилить напряжение, Сомерсет заговорил. Его холодный голос буквально разрезал тишину и слова прозвучали именно такие, какие и должен был в данных обстоятельствах произнести лорд-камергер.– Стража! – сказал он, и его кузен, с готовностью повинуясь приказу, рванулся к дверям.На лицо короля упала тень, однако он молчал. Уважение к правилам этикета боролось в нем с личным пристрастием.В зал вошел офицер стражи – весьма живописная фигура в красном бархате, шляпа с плюмажем покоилась под мышкой, а левая рука в перчатке – на рукояти сабли. Шпоры музыкально позвякивали при каждом шаге. Он остановился и, серьезный и бесстрастный, ожидал приказаний, которые вновь вполне естественно были отданы лордом-камергером.– Капитан, соблаговолите проводить мистера Вильерса в отведенные ему апартаменты. Выставите у его дверей караул. Пусть караул ждет решения его величества.Мистер Вильерс сделал было движение в сторону короля, но его величество мановением руки приказал ему молчать.– Да, да, – хриплым голосом буркнул его величество. – Вам лучше удалиться.Молодой человек овладел собой, поклонился и вышел в сопровождении офицера. Король проводил его долгим взглядом.Сидевшие за столом посмели наконец пошевелиться. Лорд Сомерсет громко вздохнул и произнес:– Мистер Вильерс еще слишком юн, слишком горяч и слишком плохо знает устав.– Но это может служить и извинением, – пробормотал король. Его светлость поднял брови:– Придворный устав не предусматривает подобных извинений.– Придворный устав! – чуть ли не удивленно воскликнул король. – Ха!Сомерсет кивнул прислуживавшим за столом джентльменам, дабы они продолжали свою деятельность. Но король резко поднялся и коротко приказал Сомерсету следовать за ним.Его величество заговорил только тогда, когда вошел в свои покои и уселся в мягкое кресло.– Что это за глупости по поводу устава? – спросил он, не глядя на Сомерсета.Фаворит стоял в непринужденной позе у стола, на который король опирался локтем. Слегка улыбнувшись, он объяснил то, что в объяснениях, по сути, не нуждалось:– Как ваше величество и сами прекрасно знаете, я сослался на устав придворной службы, введенный королем Генрихом VIII, в котором ясно говорится о наказании за проступок, подобный тому, что совершил мистер Вильерс. За удар, нанесенный в присутствии короля, ударивший карается отсечением кисти руки. В обязанности лорда-камергера входит соблюдение этого устава. Я, по должности, должен также присутствовать при прижигании культи.Король мысленно представил себе эту картину и содрогнулся. Во взгляде его появилась паника.– Нет! Нет! Неужели ты полагаешь, что я должен руководствоваться уставом, придуманным этим старым кровопийцей?– Кровопийца он или нет, но он был королем Англии, и королем славным, а его уставы и до сих пор хорошо служат.– К черту эти ваши хорошие законы! К черту тебя, Робби! Неужели ты не понимаешь, как я буду страдать, если парню изуродуют руку? Да даже подумать об этом и то страшно!– Тогда любой сможет повторить подобное преступление.– Ах ты, бессердечная тварь! Я не потерплю такого, это я тебе говорю! – и король в сердцах хлопнул ладонью по столу.Сомерсет спокойно поклонился. Он даже улыбался:– Но я и не настаиваю, сир.– А я думал, настаиваешь… Хорошо.– Думаю, достаточно будет, если его отошлют назад – его манеры более пристойны в Лестершире, чем в Уайтхолле.– А это уж мне решать!– Но решение подобного вопроса унижает ваше королевское достоинство,– Я сам в состоянии хранить свое королевское достоинство!– Однако это также входит в обязанности лорда-камергера…– Придержи свой злобный язык! Что ты постоянно придираешься к несчастному пареньку? Я начинаю думать, Робби, что ты действительно с радостью отрубил бы ему руку. Ха!– Для меня вполне достаточно его отъезда.– Он никуда не поедет!– Не поедет? – Лицо милорда приняло надменное выражение. – Жду приказаний вашего величества касательно этого человека.Король мрачно смотрел в холодное лицо фаворита. Король был обижен.– Пришли его сюда. Я дам ему урок придворного этикета, этого вполне достаточно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110