Иным он и не мог быть - на него смотрели
солдаты, от него они заряжались энергией. Мрачный, скучный
военачальник - предвестник проигрыша сражения. Веселый,
беззаботный - гарантия отчаянной храбрости его войска.
Однако бодрость стратега была не показной. Ожидание битвы
разгорячило его, и в облике Эвмена не осталось ничего от
недавней нерешительности. Он прямо, ровно сидел на лошади, без
усилий разбираясь во внешне беспорядочных, пересекающихся
движениях колонн, выходивших из лагеря. Войска с воодушевлением
приветствовали его - и глаза Эвмена горели не меньшим
воодушевлением.
Постепенно фронт армии становился все шире. Передовые отряды
расходились в стороны, а промежутки между ними занимали те, кто
шел позади. Когда половина пути между лагерями была пройдена,
беспорядок отдельных колонн превратился в порядок ровного,
продуманного строя. Армия остановилась; она была готова к битве.
Место здесь было совершенно ровное, только за правым крылом
Место здесь было совершенно ровное, только за правым крылом
Эвмена находился холм с длинными пологими склонами.
Скучно-одинаковая, гипсового цвета земля простиралась вплоть до
горизонта. Когда ноги солдат, или лошадиные копыта ударяли по
ней, поднимались маленькие облачка белесой пыли. Армия Антигона
начала движение позже, ее колонны, окутанные той же пылью, еще
только приближались к полю битвы. Если бы Эвмен приказал начать
атаку именно сейчас, то фригиец был бы смят, его войска, не
успевшие развернуться, обратились бы в бегство. Но Калхас
понимал, что стратег не пойдет на это, что он ни в коем случае
не даст повода упрекнуть себя в нечестии. Вызов требует
открытого боя, в котором решающими аргументами являются сила и
умение, а не внезапность и хитрость.
Ожидая, пока враг приготовится к сражению, стратег,
сопровождаемый Калхасом и телохранителями, объезжал войска. Все
свои лучшие конные отряды он расположил на левом фланге. Эвмен
знал, что Антигон, подражая Александру, ставит отборные части
справа и находится вместе с сыном Деметрием при них. Сегодня
стратег хотел сам противостоять Фригийцу. Если ему будет
сопутствовать успех, то и пехота, стоявшая в центре, и Филипп,
командовавший на противоположном крыле, серьезного сопротивления
не встретят.
Чтобы как можно лучше прикрыть левый фланг, Эвмен расположил на
расстоянии стадия перед ним половину слонов и большинство своих
легковооруженных. Здесь был Гифасис, его огромная туша в алой
боевой попоне выделялась среди других животных. На лбах слонов
находились овальные медные щиты, увенчанные коротким мощным
острием. Они придавали животным сходство с единорогами. Где-то
среди окружавших зверей полуголых лучников, пращников, метателей
дротиков находился и Дотим. Калхас так и не разглядел его, ибо
Эвмен двинулся вдоль фронта всадников.
Прежде всего пастух увидел гетайров, отряд, составленный из
воинов, которые хранили верность автократору еще со времен
смерти Царя. Восседавшие на тяжелых, мощных боевых конях,
облаченные в тяжелые доспехи, вооруженные сариссами и большими
щитами, они приветствовали Эвмена сдержанно, сурово. Сегодня
каждый из них надел золотые пряжки, полученные на память о
сидении в крепости Нора. Македоняне, эллины, варвары - здесь не
делились по племенам и верам: друг друга они понимали без всяких
слов, ибо общим языком здесь была верность.
За ними следовали "царские юноши" - юные эллины, дети
участников походов Александра, украшение армии. Они сопровождали
во время всяческих церемоний, парадов повозку с доспехом Царя,
но сегодня готовились сражаться рядом с отцами. Одетые в
расточительно дорогое платье, вооруженные скорее пышно, чем
серьезно, они нетерпеливо переговаривались, ожидая первой крови
и первой славы.
Дальше шли конные части сатрапов, которым Эвмен приказал
располагаться поблизости от себя. Прежде всего - чернодоспешные
паропамисады, похожие на грозовую тучу. Даже их щиты были
обтянуты черной материей. Этих диких воинов, вооруженных боевыми
секирами - сагариссами, прислал престарелый тесть Александра,
варварский князь Оксиарт.
Паропамисадов сменили месопотамцы в льняных панцирях, со щитами,
дротиками и деревянными палицами, покрытыми железными шишками.
Месопотамцев - карманийские всадники в голубых плащах, с
бычьими рогами на шлемах и скальпами врагов у пояса.
Карманийцев - вечно пьяные, одержимые кровью фракийцы, со
щитами, напоминающими луну во второй четверти. Все в волчьих,
лисьих мехах, остро пахнущие зверем и жаждой убийства.
Далее Калхас увидел персов - надменных и величественных,
разительно отличающихся от других солдат. На них были войлочные
тиары, чешуйчатые кольчуги, в руках они держали короткие копья и
луки. Персидские прямоугольные щиты, оплетенные кожей и медью,
словно звезды, украшали шляпки золотых гвоздей. Золотом и
драгоценностями горели уздечки, серебряным шитьем - плащи и
похожие на доспехи попоны лошадей. Певкест не жалел денег на
свою гвардию. Рядом с персами даже тонкой ионийской работы
доспех стратега казался удивительно скромным. А Калхасу на
мгновение стало стыдно своей латной куртки и потертых варварских
штанов. Но он забыл о стыде, когда увидел овечье лицо Певкеста,
выражавшее саму любезность. Ненависть забурлила в нем, и пастух
поспешно отвернулся, чтобы не выдать ее случайным словом или
движением.
За персами следовали пестрые отряды других сатрапов. Число
воинов, входившее в них, оказалось невелико, но Эвмен и не
гнался за числом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50