Они узнали Мстивоя Ломаного, разом совлекли шапки и поклонились ему. Вождь обратился к старшему по-словенски:
– С чем пожаловал, чадо?
Молодой весин, волнуясь, растягивал чужие слова:
– Сегодня после рассвета мы видели лодью, шедшую к полночи... Длинную, вроде твоей, а парус был полосатый.
– Видишь, брат, какой я удачливый! – крикнул с кормы Славомир.
Вождь промолчал, но взгляд сделался пристальным. Весин поведал очень подробно, откуда выник корабль, в какую сторону скрылся и что за значок был поднят на мачте. Внимательно выслушав, вождь расстегнул блестящую пряжку и скинул хороший кожаный плащ:
– Держи.
У охотника засияли глаза: всем подаркам подарок, плащ с плеч прославленного вождя! Такой плащ заткан удачей, не надо и серебра. Обрадованный малый не посмел сразу надеть его, свернул бережно, спрятал мокрый у тела.
– Приезжай в Нета-дун, – сказал воевода. – Возьму что, поделюсь.
Мне показалось, ветер сразу усилился, когда мы повернули на север. Я понадеялась: а вдруг не догоним чужой лодьи...
Славомир и воевода всё чаще поглядывали на небо. На горизонте вскидывались высокие волны, несколько раз я почти принимала их за качающийся корабль, но это вновь оказывался не корабль, и охота высматривать притупилась, зато качка наново дала себя знать. Смешон со стороны человек, которого Морской Хозяин наказывает без вины. Только самому ему не смешно. Недавно безмятежно болтавший, вертевший туда-сюда головой, он вдруг притихает где-нибудь в уголке, мучительно ищет глазами что ни есть устойчивого вокруг, цепляется за скамью, но пальцы тряпочные... По счастью, я ничего не ела с утра и только икала, уткнувшись в палубу носом. Мне было холодно.
Я пыталась отвлечься, думая про свой сон. Неужели он вправду вещал мне, что Тот, кого я всегда жду, ходил на чужом корабле? А отколь бы тогда все эти басни про верного кметя, полюбившего дочь вражеского вождя?.. Неужто будет так и со мной – узнаю его, только когда начнёт оседать на кровавую палубу, срубленный моей рукой, угадаю любимые очи уже погасающими?..
Честное слово, меня вроде даже стало меньше мутить. Потом под щёку хлынуло, и я приподнялась.
Мокрое косматое небо низко падало на море, серые клочья напитывались тяжкой сумеречной синевой... Ветер так ударил в лицо, что я зажмурилась и перестала дышать. Над бортами вставали страшные стены; рушились острые гребни, разверзались пропасти, и в них валился корабль. Варяги сидели спокойно, по их мерке это ещё нельзя было честно назвать непогодой. Парус звенел, растянутый вдоль корабля. От брызг его цвет сгустился и потемнел. Белый Рарог так и светился на нём.
Рвануло по дыбившимся волнам трепетное бледно-синее зарево! Глухо зарокотало повыше туч, дождь с шумом пролетел по воде, с края паруса полилось. Могучий Перун вновь крушил жадного Змея, надумавшего запереть небесные воды. Вечный мститель Перун! Были у него когда-то чёрные волосы аж с синим проблеском, как сама грозная туча, ныне стали – чернёное серебро... Для меня он был с некоторых пор не только хозяин громов, не только небесный вождь нашей дружины. Всякий раз, когда налетала гроза, я вновь вспоминала Того, кого я всегда жду, и как Перун дал нам увидеться, даже коснуться друг друга тогда в неметоне... Никогда мне этого не позабыть.
...Но раньше в грозу у меня всегда была хоть твердь
под ногами. А на тверди можно скрыться под ёлкой, залезть в пазуху выворотня, натянуть сверху плащ, Молчана обнять, растеплить костёр... а не то прибежать в дом, сверкая мокрыми пятками, – а дома ждут сухие порты и чашка прямо с печи... До нас ли разыгравшемуся Морскому Хозяину, как вот взмахнёт нечаянно рукавом... Мне было тошно и холодно, и ни малейшей надежды, что всё это когда-нибудь кончится, что я опять окажусь в уютном тепле, под одеялом, а лучше всего в натопленной бане. Не ценила тепла, покуда никто не отбирал, знай рвалась, куда меня не пускали...
– К берегу правишь? – раздался с кормы задиристый смех Славомира. – Отвык ловить в море датчан, как я погляжу!
У меня крепко срослись от холода позвонки, голова кроме тела не поворачивалась. Новая мертвенная вспышка пронизала облака и озарила воеводу, сменившего брата возле правила. Он ответил негромко, но всему кораблю немедленно захотелось узнать, что он ответил, и спустя малое время из уст в уста передали:
– Я предпочитаю драться, выспавшись. И чтобы задницы у всех были сухие...
– Датчане, я думаю, тоже теперь скорее всего сушат задницы у костра, – сказал Славомир.
– Если только это датчане, – проворчал вождь.
Нависшая скала прятала нас от дождя и стылого ветра, а под скалой плясало жаркое пламя костров. И уже вился пар над котлом, и я длинной ложкой размешивала пыхтящую кашу. Варяги сумели в ночной тьме отыскать прибрежные острова и пройти узким, усеянным камнями проливом, миновав свирепые буруны. Им это было не в диковинку, я же только и думала: вот разобьёмся – и сразу, окостеневшая, потону или всё-таки выплыву?.. Теперь кмети знай поворачивались перед огнём, иные полураздетые, иные и в чём мать родила, огонь освещал боевые рубцы и замысловатые знамена, наколотые на поджарых телах. Лоснились лица от жара, сменившего недавний холод, и я отогрелась уже настолько, чтобы почувствовать кожу, натуго обтянувшую щёки и лоб: и я такая же красная и опухшая, как все?.. Подумала один раз и забыла.
Я не скупясь заправила варево луком и копчёным свиным салом, хороший дух летел по ветру на ту сторону моря. Ребята облизывались, поглядывали на котёл:
– Всё пробуешь, мясо вылавливаешь, а нам?
– Зови есть, пока те по запаху не нашли...
Я отшучивалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113