А затем веско добавил.- Я кое-что предусмотрел на
случай падения. Одевайся - у нас в запасе всего четырнадцать минут.
Он выбросил из рюкзака пару шлемов, а также щитки для ног, рук и плечей,
вроде тех, что применяются в американском футболе и хоккее.
Пришлось напяливать все это добро на себя. А сверху еще футболки и треники,
чтоб доспехи были не очень заметны. Для отрыва на три метра от края утеса
предстояло еще разбежаться и мощно прыгнуть.
- В темпе вальса, Егорка. Трехминутная готовность.
Я покрепче завязал шнурки на кроссовках, подтянул постромки на своем
вещмешке, где не было ничего особенного, кроме свитера, пары трусов, носок
и штормовки. Пакет с лекарствами и бинтами лежал в поясной сумочке, там же
компас, описание магнитных поправок, карты, календари, инструкция по поиску
хронального "окна", таблица времен благоприятной пульсации, а также мой
"сивильник". Нож по прежнему был закреплен на ноге.
- На старт. Внимание. Марш. Всего семь секунд...
Я когда бежал, то почему-то думал, торопится ли Крейн следом за мной, но
ничего не слышал, кроме собственного пыхтения, и не мог оторвать глаза от
того легкого марева за краем обрыва. Вот последние пятачок тверди, попадаю
на правую ногу, толкаюсь, лечу...
Ну, сейчас загремлю вниз! Неожиданно пространство передо мной разделилось
на множество радужных пузырьков. Они быстро расскрошили меня на мелкие
кусочки, вернее я распался на толпу почти одинаковых человечков, каждому из
которых нашлось удобное место в ячейке. Вначале непонятно было, где
нахожусь именно я. А вот и нашелся, в одном из бесчисленных пузырьков,
устремившихся навстречу солнцу. Но и в других ячейках тоже был я. Только
немножко другой, более или же менее счастливый, спокойный, удачливый,
образованный, умный, женатый, сильный, слабый, с чуть иной биографией. В
одном случае я даже был знаменитым писателем - в смысле, писал мемуары и
предвыборные речи от имени и по поручению разных знаменитых людей...
Вот солнечное пламя становится ослепляющим, жуть просто непереносимая.
Какое-то мгновение не было ничего, кроме переливов света, а потом солнце
осталось позади. Нет и тьмы пузырьков - тот, в котором путешествовал я,
тоже лопнул. И вот я остервенело несусь навстречу земле. Только сейчас
успеваю отметить, что склон не серый, каменистый, а даже зеленый. Но это
обстоятельство ненамного смягчает горечь падения.
Я еще не оправился от легкого сотрясения мозга и тяжелого сотрясения тела,
как сообразил, что меня уже атакуют.
Воины с плюмажами из розовых перьев, в белых стеганных куртках, нацеля
копья, несутся вверх по склону на меня. У них шлемы из черепов крупных
животных, более того, некоторые физиономии защищены металлическими масками.
Эти наличники вдобавок оснащены устрашающими клыками. У одних бойцов палицы
с многолепестковыми головками, похожими на хризантемы, у других цепы, то
есть рукояти, на которых болтаются шары с шипами. У меня сразу зачесалась
голова - не хотел бы я получить такие подарки.
Естественно, что я стал удирать от атакующих вверх по склону. Однако
скорость с перепугу не та, сыплются камешки и оскальзывается нога. Вначале
левая, потом правая. До гребня остается метров двадцать, а меня почти
догнали страшные полузвериные маски и рожи без наличников, но разрисованные
желтыми и черными красками, с оскаленными ртами, из которых с шумом
вырывается горячий насыщенный слюной воздух. Передний воин уже может
пощекотать меня своим копьем. Я попытался увильнуть, даже метнул ему в
пронзительные зенки горсть грязи. Да уж, автомат Калашникова не помешал бы.
Вместо этого компьютера долбанного запросто можно было приобрести. Кажется,
одному бойцу глаза я все-таки запорошил. Но его соратник садит копьем -
отпрыгиваю в сторону и заодно съезжаю по склону вниз. Воин хватает меня за
ногу и заносит нож, сделанный, кажется из обсидиана. Ой, сейчас отхватит
нелишнюю конечность.
Я переворачиваюсь на спину и свободной ногой мажу по неприятельской роже.
Кажется, отпал боец. Но лежать и загорать не приходится, пускай даже очень
хочется. Вскакиваю и, надрывая жилы, жму наверх. Хоть бы все это кончилось.
Согласен быть простым земледельцем, ковыряться в дерьме, лишь бы не война,
а мир. Над плечом проносится дротик и втыкается в землю, я машинально
подхватываю его и тащусь вверх.
Когда до гребня оставалось максимум пару метров, на него высыпала орава
войнов в другой форме, с плюмажами из синих перьев, с размалеванными в
белое и красное рожами, в плащах, с палицами, украшенными набалдашниками в
виде розочек, с топорами, с круглыми щитами. А на пальцы у этих долбаебов
еще были насажены звериные когти. Тот, что оказался ближе ко мне, сразу
нацелил на меня свой топор, но я со страху метнул в него дротик... и,
ядрен-батон, попал в "яблочко", то есть в Адамово Яблоко. Этот мужик
загнулся, но ему на смену явились другие. Я подхватил у случайно
умерщвленного бойца топор и стал им крутить. Штука тяжеленная, но и боевой
дух быстро проснулся.
Мне по молодости удалось взять несколько уроков каратэ. Мой гуру-сэнсэй -
по совместительству цирковой артист - показал от избытка знаний приемы боя
на тонфах и палках. Поэтому сейчас не столько пригождалось лезвие, сколько
древко. Удавалось даже блокировать падающие на меня палицы и давать по
яйцам тем агрессорам, которые собирались угостить мою голову топором.
Пригождались и хоккейные щитки, по которым скользили острия вражеских
копий. Кстати, бился я только с воинами в синих перьях, розовоперые же,
видимо, посчитали за своего и больше не обижали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88