Для продолжения кампании было отобрано примерно две тысячи - в первую
очередь из товарищей дикарей, и тех инков, у кого физиономии выглядели
менее сонными. Чтобы ускорить процесс отсеивания ненужных кадров, я устроил
соревнования по шашкам, стрельбе, вольной борьбе, футболу, волейболу,
арм-реслингу, спортивному ориентированию и разгадыванию ребусов. К
сожалению, в число отобранных не попала девушка Часка. Я не желал больше
держать при себе закодированную рабыню-шпионку. Кем же еще могла быть
Часка, если даже Нина Леви-Чивитта меня продала? Да еще хотелось избавиться
от изрядно досаждавшей мне бабы-ягуарихи. Естественно, я дал страшную
нерушимую клятвы не брать в рот коки-куки, невзирая ни какую жару-жажду и
голод-холод.
На военном совете мне удалось навязать соратникам мысль, что идти на
столицу еще рано, надо закалиться в боях и заиметь крепкий тыл. А для этого
идеально подходит озеро Титикака в краю Пуно, где помимо рыбной ловли и
охоты на водоплавающих птиц, можно кормиться картохой, маниокой и другой
едой из запасов, накопленных для строителей дамбы и жрецов, обитателей
священного острова.
Двигаться предстояло в гору вдоль русла быстрой, но мелководной речушки
Апуримак, а затем по дороге, проложенной по горным долинам, вплоть до
самого озера. Стоит отметить, что по сравнению с настоящим Перу, западные
склоны гор и межгорная Сьерра в периферийном мире были куда более влажными
и заросшими. Впрочем, так оно может и выглядело в древности.
После отборочных мероприятий войско смотрелось достаточно боеспособным и
бравым. Еще в крепости солдаты переоделись в трофейные плащи и стеганные
хлопчатобумажные панцыри, а на голову каждый напялил крепкий шлем из
панцыря черепахи.
Однако сыро стало не только в смысле влажности, но и в эктоплазматическом
плане, облако зла все более окутывало двигающееся войско. Солнце смотрело
малоприятной мордой ягуара, из-за облаков зыркал громовой демон. Сама земля
вела себя недружественно и вытягивала все силы. Обессиленные ноги вдруг
начинали прилипать к почве, как будто она была намазана клеем или приобрела
заряд магнетизма. Даже наши ладони и то липкими стали, густой склизкий пот
затягивал лоб и спину. На этой земле замедлялось, таяло, исчезало наше
время, воля к победе тоже испарялась. В этих случаях помогало только кофе,
зычные матерные крики и переход на скользящий лыжный шаг.
В других случаях, особенно на склонах покруче, злобная поверхность начинала
отбрасывать руки, ноги и копыта, отчего срывались и летели вниз воины,
носильщики и навьюченные ламы. Теперь наши ладони были совершенно сухими,
движения конвульсивными, быстрыми - время явно ускорялось. Облегчение
наступало лишь при употреблении коки и прочих видах расслабона. Но
продвигаться надо было не сколько вверх, сколько вбок, отчего мы сбивались
с пути и плутали между древовидных папоротников и сумрачных плаунов.
Короче, войско превращалось в блуждающую толпу.
Где-то к вечеру, когда люди, не обращая ни на что внимания, тяжело тащились
на очередную высоту и вдумчиво цеплялись за стволы огромных бамбуков, нас
встретил огневой рубеж. За деревьями и камнями спрятались паршивцы,
подосланные Уайна Капаком, и лупили по нам. Я вначале даже не смог
распознать, сколько их, потому что помимо обычного огнестрельного оружия,
пистолет-пулеметов и винтовок, у них имелось кое-что похуже. Огнеплюйные
трубки, так бы я это назвал. Их высокотемпературные импульсы прожигали
насквозь моих солдат, одного за другим. Я такую трубочку рассмотрел, когда
мы прикончили первого врага - и все равно не слишком понятно было, как она
устроена. Ничего знакомого и чересчур проста на вид. Как ни странно,
"сивильник" не показывал, что противник серьезен. Обычные "червячки" на
экране. Словно мы сами придумали эти огнеплюйные трубки. В то время я еще
не мог понять подобное утверждение своей мудрой "Сивиллы".
Народ у нас запаниковал, опять-таки обессилел от страха, кого из бойцов
посекли, кто сам залег. Я шлепнул одного своего солдатика по щеке, для
придания бодрости... а у него вся половина лица краснющая стала, в
кровоподтеках, как будто полная потеря сопротивляемости случилась у
организма. Так может, огненные плевки в значительной степени фикция - вдруг
мы сами себя калечим?
Чтобы обтечь врага с флангов, и думать не приходилось - непонятно, где
располагались наши фланги. Оставалось последнее: сконцентрировать какие-то
силенки и ударить в центре. Я и сам дрейфил, но потом запсиховал и
остервенел по поводу того, что не могу даже роту поднять в атаку - и при
том у меня под командованием две тысячи "штыков". Короче, я перестал
дрейфить только, когда начал материть и отвешивать зуботычины своим
солдафонам. Огненные плевки пару раз даже попали на меня, но ничего, не
навредили, как будто испугались моей свирепости. Наконец, я повстречал
Кукина, который прикладом подгонял взвод индюшек.
И мы пошли вперед - то он меня прикрывает, то я его. Я уже упоминал, что
пули тут клепают не всегда как надо, но поскольку вливал тяжелую свирепость
в каждый свой выстрел, то получалось неплохо. Я даже видел багровые стежки
ненависти, которые прошли в сторону врагов - и вдоль них летели мои
свинцовые плюхи. В самый решающий момент боевого соприкосновения истощился
рожок моего автомата и как раз из-за укрытия на меня вылез здоровенный воин
орла в очень стремном доспехе. На нем была сплошная металлическая броня,
шлем в виде ягуарьей головы, нагрудник, пояс и передник - все из
серебристых чешуек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88