Это немного заморило червячка. Рядом стояли остальные блюда, которые
показались мне незнакомыми. Я спросил Прима, откуда они.
- Из иных времен и иных мест, - сказал он, - чтобы было
поразнообразнее. Попробуйте.
Я попробовал. Они были великолепны. Некоторые были непримечательны.
Но все - весьма необычны и экзотичны.
Но потом я просто объелся, и мне пришлось отказаться от клюквенного
торта и суфле из творога с лимоном. Хотя нет, суфле я кусочек попробовал.
Оно было легким и пышным. Очень хорошим. Все было просто великолепным.
Отличным. Настолько великолепным, что я не мог даже понять, каким образом
достигается подобное совершенство.
Не мог я и понять Прима, что, впрочем, было неудивительно. Он пока
еще ничего нам не сказал, и мне не терпелось побольше узнать. Я смотрел на
него, а он лопал так же от души, как и мы все. Его аппетит не казался
искусственным или наигранным. Может быть, он все же был человек.
- Откуда у ваших поваров рецепты? - спросил я.
- Есть не так много вещей, которых мы не знаем - даже такие
относительно тривиальные вещи, как техника приготовления давних блюд,
хорошо нам известны. Мои "повара"... - тут он хохотнул, - все это было
сделано машинами. Мы только заложили данные.
- Ваша технология - просто фантастика.
Прим откинулся назад, воспитанно вытер губы розовой салфеткой.
- У нас нет технологии, - ответил он.

5
Я внимательно посмотрел на нашего хозяина. Если в его лице и можно
было прочесть какие-либо эмоции, они были выражены такими ужимками,
которых я понять все равно не мог бы. Я вспомнил, что он уже говорил
относительно собственной принадлежности к человеческому роду. Временами я
почти видел эту искорку, эту маленькую его частицу, которая светилась в
угольно-черных глазах. По крайней мере, мне казалось, что время от времени
я мог увидеть этот огонек человечности. Большую часть времени на лице его
как бы застыла приятная маска, которая была обращена ко всем и вся. Я
никак не мог понять, что же скрывалось за этой маской, что составляло
самую суть этого существа. Что-то чужое, в этом я был уверен. Что-то
таинственное, непроницаемое. Тень чего-то слегка жутковатого все время
выглядывала из непроницаемого его обличья.
- Как это? - ответил я на его последнее утверждение.
- Как я и сказал, технологии у нас нет. То есть, я хочу сказать, что
у Кульминации нет своей оригинальной технологии. Все, что у нас есть, было
получено нами в наследство от великих, создавших множество технологий
культур прошлого, - он обвел рукой все, что нас окружало, и продолжал: -
На пример, это строение. Само по себе оно является технологическим чудом -
самосовершенствующаяся, самозащищающаяся крепость. Ей, по меньшей мере,
полмиллиарда лет...
- ПОЛМИЛЛИАРДА! - ахнул Юрий, поперхнувшись коньяком. Он прокашлялся
и сказал: - Не может быть, вы шутите.
- Смею вас уверить, что ни в коем случае не шучу. Прах той расы,
которая построила эту крепость, лежит в геологических слоях вместе с
остальным, что они построили и совершили. Они всего-навсего память -
причем очень слабая. Но эта крепость вечна. Разумеется, она сперва была
построена не здесь. За время своей долгой истории она не раз переносилась
с места на место, пока, наконец, не оказалась здесь, на Микрокосмосе.
- А зачем? - спросил Шон. - Что же такое Микрокосмос?
- Искусственная планета. Ее первоначальная цель была очень
многосторонней. Мне кажется, что самое удобное было бы воспринимать ее
как...
- Погодите минутку, - вмешался я. - Вы хотите сказать, что
Микрокосмос построили тоже не вы? Что Кульминация - чем бы она ни была -
не построила эту планету?
- Конечно, нет. Сам Микрокосмос - это реликт давно прошедших дней. -
Прим наполнил свой стакан и продолжал: - Как я уже говорил, легче всего
было бы представить себе это строение как, скажем, фрагмент давно
прекратившего свое существование учебного центра, который занимался высшей
наукой: сочетание университета, библиотеки, музея, исследовательской
лаборатории и так далее. Это, по крайней мере, дает представление о
первоначальной функции этого здания. Остальное не так-то легко воспринять,
хотя надо отметить, что в идею этого здания была заложена и мысль о
развлечениях, не только о работе. Кроме того, как ни странно, в нем была и
определенная религиозная направленность. Что это было, мне вам трудно
передать с помощью тех слов, которые известны. Если хотите, вы можете
исследовать историю этого места, хотя я хотел бы сказать вам, что с точки
зрения того, что вам придется тут делать, это вряд ли представляется
важным...
- А что именно, - сказал я, - простите меня, что перебиваю, - но...
все-таки...
- Нет-нет, ничего страшного, - откликнулся Прим. - Продолжайте,
пожалуйста.
Я воспользовался той самой бутылкой коньяка, которую Юрий обнаружил
среди дюжины прочих бутылок спиртного на столе. Это был очень качественный
напиток, и, хотя я не мог назвать марку, коньяк не был никакой экзотикой.
Просто первоклассное пойло. Я хлебнул из рюмки и сказал:
- А что именно нам предписывается тут делать? Нас протащили через всю
Галактику, с одного конца на другой, мы оставили земной лабиринт далеко
позади, приехали на самый конец дороги. Что теперь?
- А-а-а.
Прим уселся в кресле поудобнее, поставив руку со стаканом вина
небрежным жестом на подлокотник. Он скрестил ноги, и жест этот показался
мне настолько человеческим, что мне даже стало не столь страшно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114