— Неужели смогут?— Вполне вероятно. Они не знают жалости.— Ну, а тот служащий из гостиницы? Как его, Кальдерон, что ли?— Да, Кальдерон. Думаю, если он затаился где-нибудь в Куинсе, то рано или поздно прочтет обо всем в газетах. Выберется из укрытия и вернется на прежнюю работу.Он хотел сказать что-то еще, но передумал. Взял чашки и ушел на кухню за новой порцией кофе. Вернулся и поставил чашку на стол передо мной.— Вы, наверное, поздно встали? — заметил он.— Вообще не ложился.— Всю ночь на ногах?— Да.— Сам я тоже мало спал. Так, подремал в кресле, и все. Я, как лягу в постель, заснуть не могу. Даже просто лежать не могу. Встану, разомнусь на тренажере, пойду в сауну, потом в душ, потом попью кофейку и снова сижу и ничего не делаю.— Вы перестали звонить в справочную...— Да, перестал. И выходить из дома тоже перестал. Нет, не голодал, конечно. Доставал что-нибудь из холодильника и жевал, даже не понимая, что ем. Ким умерла, и Санни умерла, и Куки умерла, и, возможно, брат ее тоже умер. Приятель Ким... И тот, как его там, тоже убит. Ну, тот, которого вы застрелили? Никак не могу запомнить его имя.— Маркес.— Да, Маркес. Тоже умер. Кальдерон исчез, а Руби — в Сан-Франциско. А вот где Чанс — это вопрос. А ответ: я не знаю. Ну, во всяком случае, из дела точно вышел.— Почему? Ведь остальные ваши девушки уже успокоились.— Да, вы говорили.— А Мэри Лу собирается встать на путь истинный. Говорит, что все равно не жалеет, что прошла через все это. Многому научилась, многое поняла, и теперь в ее жизни начинается новый этап.— Да, я ей звонил. И, кажется, рассказывал вам о ней тогда, после похорон?Я кивнул.— А Донна надеется получить грант от какого-то там фонда. Хочет зарабатывать на жизнь чтением лекций и выступлениями на разных семинарах. Считает, что дошла до такого уровня нравственного падения, что если не остановится, не перестанет торговать своим телом, стихи от нее уйдут.— Она очень талантлива, Донна. Буду рад, если она посвятит себя только поэзии. Так вы сказали, она получает грант?— Считает, что у нее есть все шансы.Он усмехнулся.— Ну, а что же остальные? Что собирается делать малышка Фрэн? Уж не подписала ли контракт с Голливудом и не собирается ли переехать на Беверли-Хиллз?— Если это и произойдет, то не сегодня, — ответил я. — Поскольку пока она хочет жить в Виллидже, курить травку и развлекать «очень милых» молодых людей с Уолл-стрит.— Так, значит, Фрэн у меня осталась?— Думаю, да.Какое-то время он молча расхаживал по комнате, затем снова опустился на пуф.— Да это раз плюнуть! Набрать новых — пять — шесть девиц, — сказал он. — Вы не представляете, как это просто. Проще не бывает.— Вы уже раньше говорили.— Но это правда, дружище! Знаете, сколько на свете женщин, которые просто сидят и ждут, чтобы им объяснили, что же им делать с их дурацкими жизнями! Стоит мне выйти из дома — и через неделю, нет, даже раньше, у меня будет полный комплект! — Он встряхнул головой. — Тут только одно «но».— Какое?— Мне больше не хочется этим заниматься! — Он снова вскочил. — Я же был замечательным сутенером! И мне нравилось это. Я, как модельер, нарисовал себе жизнь, выкроил, словно костюм, и он сидел на мне как влитой. Облегал, как собственная шкура! И знаете, что потом произошло?— Что?— Я из него вырос.— Бывает и так...— Приходит какой-то психопат с ножом и перечеркивает всю мою жизнь. Я не у дел. И знаете, что-нибудь подобное все равно бы случилось. Рано или поздно.— Рано или поздно... — повторил я. И вспомнил, как мне самому пришлось уйти из полиции после того, как пуля, вылетевшая из моего пистолета, смертельно ранила Эстрелиту Ривейру. — Жизнь меняется, — заметил я. — И просто бессмысленно противостоять этим изменениям.— Так что же мне делать?— Да что угодно!— Например?— Можете вернуться в колледж.Он рассмеялся:— И изучать историю искусств! Но мне вовсе не хочется снова торчать в классной комнате. Однажды мне все уже так надоело, что я ушел в армию и покончил со всей этой тягомотиной. А знаете, до чего я додумался прошлой ночью?— Расскажите.— Мне захотелось развести огромный костер. Собрать все эти маски, сложить их в кучу посреди комнаты, плеснуть бензинчика и поднести спичку. Уйти, как уходили викинги, и унести с собой все свои сокровища. Я об этом уже не раз думал. Но можно и по-другому. Распродать все это барахло. Дом, деревяшки, машину. На первое время, думаю, денег хватит.— Наверное.— Ну, а потом что делать?— А что, если вам заняться торговлей?— Вы что, с ума сошли, дружище? Чтобы я торговал наркотой? Да я даже сутенером больше не могу быть, а, сутенерство — дело куда более чистое, чем наркотики.— Да нет, не наркотиками.— Чем же тогда?— Африканскими масками, скульптурой. У вас же их, насколько я знаю, много, и все наверняка ценные.— Да уж! Мусора не держу.— Вы говорили. Так вот, почему бы вам не использовать вашу коллекцию хотя бы для начала? И потом: вы ведь уже здорово поднаторели в этом деле, насколько я понимаю?Он нахмурился.— Я и раньше об этом подумывал, — сказал он после паузы.— И?..— Я дилетант. Хотя и с приличным багажом. Плюс ко всему у меня есть чутье, ну, знаете, нечто такое, чему не научит ни колледж, ни книжки. Но для того, чтобы стать дельцом, этого, черт побери, мало. Нужны манеры, надо уметь вести себя в обществе, нужно изменить стиль жизни. В общем, все изменить.— Но вы же в свое время изобрели Чанса?— И что с того?.. А, понял! Вы хотите сказать, что я с таким же успехом могу изобрести и ниггера — торговца предметами искусства, да?— Разве нет?Он на секунду задумался.— А знаете, может, и получится, — сказал он наконец. — Надо все обдумать, взвесить.— Время у вас есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102