Я пошел в гостиницу. Буквально на каждом шагу попадались или бар, или лавка, торгующая спиртным. Я поднялся к себе в номер и просидел там до собрания.Я пришел на собрание за несколько минут до начала. Человек шесть приветствовали меня по имени. Я налил кофе и сел.Выступавший вкратце изложил историю своей пьяной жизни, а большую часть времени посвятил описаниям несчастий, свалившихся на его уже трезвую голову. Брак распался, младшего сына переехал пьяный водитель, сам он долго был безработным и перенес несколько приступов тяжелейшей депрессии.— Но я все равно не пью, — заявил он. — Когда я первый раз пришел сюда, люди тут говорили, что нет ничего хуже, чем пить. Что от этого вся жизнь идет наперекосяк. И еще говорили, что программа лечения составлена так, что пить нельзя, пусть хоть задница у тебя отвалится, но ни-ни. И вот что мне иногда кажется... Что я сижу трезвым просто из чистого идиотского упрямства. Ничего... Как бы оно там ни складывалось, надо потерпеть...В перерыве мне захотелось уйти. Вместо этого я налил еще кофе и взял несколько больших печений. И вдруг вспомнил, как Ким говорила, что она жуткая сладкоежка. «Могу есть что угодно и хоть когда-нибудь прибавила бы унцию. Ну разве это не счастье?»Я ел печенье. Для меня это было все равно что жевать солому, но я все равно ел, а потом запил кофе.Началось обсуждение, и одна дама долго и бессвязно рассказывала о своих взаимоотношениях с каким-то мужчиной. Она надоела всем до чертиков — каждый день долдонила одно и то же. И я отключился.Я сидел и твердил про себя: я Мэтт, и я алкоголик. Прошлой ночью убили мою знакомую. Она наняла меня, чтобы я спас ее от гибели. А дело кончилось тем, что я убедил ее, что она в безопасности, и Ким поверила. А убийца обманул меня, заговорил зубы, а я клюнул на его удочку, и вот теперь Ким мертва, и ей уже ничем не поможешь. И это грызет меня, и я не знаю, что теперь делать... И на каждом углу каждой улицы в этом городе — по бару и по одному винному магазину на каждый квартал. И выпивка не вернет ее к жизни, и трезвее от нее я не стану, но какого, собственно, черта? Какого черта я должен мучиться? Почему?..Я твердил себе: я Мэтт, и я алкоголик, и мы тупеем на этих дурацких собраниях, без конца говорим одни и те же глупости, а тем временем там, на улице, все эти звери убивают друг друга! Мы говорим: «Не пейте», «Как это важно — быть трезвым» и еще: «Потихоньку, постепенно»... И пока мы бубним об этом, как какие-то безмозглые зомби, мир подходит к роковой черте.Я подумал: «Мое имя Мэтт, и я алкоголик. И мне нужна помощь».Но когда очередь дошла до меня, сказал:— Мое имя Мэтт. Спасибо за внимание. Я очень ценю эти собрания. И думаю, что пока просто послушаю.Сразу после молитвы я ушел. Не стал заходить ни в «Кобб корнер», ни к «Армстронгу», а вместо этого дошел до своей гостиницы, миновал ее и прошагал еще полквартала до одной забегаловки, «Джой Фэррел», на углу Пятьдесят восьмой.Народу там было немного. Из музыкального автомата доносился голос Тони Беннета. Бармена я не знал.Я оглядел витрину за стойкой. И заказал первое попавшееся на глаза виски — «Эли Тайм». Я заказал его неразбавленным и еще стакан воды, запить. Бармен поставил виски на стойку передо мной.Я взял стаканчик и начал разглядывать содержимое. Интересно, что я ожидал там увидеть?Итак, я посмотрел, а потом выпил. Глава 7 Ничего особенного. Сперва я даже не почувствовал вкуса, затем немного заболела голова и слегка затошнило.Что ж, это и понятно. Просто организм отвык. Ведь я держался целую неделю. Когда это последний раз удавалось удержаться от выпивки целую неделю?Я не помнил. Возможно, лет в пятнадцать. Или в двадцать. Точно не скажу.Я стоял, опершись о стойку локтем, поставив одну ногу на перекладину табурета, и пытался разобраться в своих ощущениях. Нет, сейчас вроде бы получше, чем несколько минут назад. С другой стороны, я никак не мог понять... Странно...— Повторить?Я уже собрался было кивнуть, но спохватился и отрицательно покачал головой.— Не сейчас, — ответил я. — Вы не разменяете мне доллар? Мне надо позвонить.Бармен разменял и указал на кабинку платного телефона. Я плотно прикрыл за собой дверь, достал записную книжку и ручку. Несколько двадцатицентовиков ушло на то, чтобы выяснить, кто занимается делом Ким Даккинен, еще пара — на его поиски, и пот, наконец, я набрал номер участка в Мидтаун-Норт. Попросил позвать детектива Деркина, и чей-то голос ответил:— Погодите минутку, — а потом: — Джой? Это тебя.После паузы в трубке раздался уже другой голос:— Джой Деркин, слушаю вас!Я сказал:— Деркин, это Скаддер. Хотел узнать, арестован ли кто-нибудь по делу об убийстве Ким Даккинен.— Простите, не разобрал вашего имени...— Это Мэттью Скаддер, и не волнуйтесь, я не пытаюсь получить у вас информацию. Я хочу ее дать. Если вы еще не арестовали этого сутенера, я могу подсказать, где его искать.В трубке настало молчание. Затем он сказал:— Мы никого не арестовывали.— У нее был сутенер.— Это нам известно.— Вы знаете его имя?— Послушайте, мистер Скаддер...— Имя ее сутенера — Чанс. Возможно, имя, а может, и фамилия или кличка. Во всяком случае, в общей картотеке такой не значится.— Откуда вам известно, что есть и чего нет в нашей картотеке?— Я бывший полицейский. Послушайте, Деркин, мне вообще много чего известно, и я хотел бы поговорить с вами. Вы сперва послушайте, а уж потом можете задавать какие угодно вопросы.— Хорошо.И я рассказал ему все, что знал о Чансе. Дал полное описание внешности, добавив описание автомобиля и его номер. Сказал, что он пасет минимум четырех девушек и что одна из них, Соня Хендрикс, известна по прозвищу Санни, и описал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102