Все остальные «Рико», наверное, оттуда. Может, он фанат Кэгни Американский актер, исполнитель ролей гангстеров

.— Кэгни?— Ну, гангстер в сцене смерти, помнишь? «Мать милосердная, пришел конец Рико!» Теперь вспомнил?— А мне почему-то казалось, что его играет Эдгар Робинсон.— Может, и он. Я, когда смотрела программу для полуночников, всегда была пьяна. И все эти гангстеры из фильмов «Уорнер бразерс» перемешались в голове. Один из этих шустрых ребятишек... «Мать милосердная, это же...»— Пара яиц, — сказал я.— Что?— Господи Иисусе!..— Что случилось?— Ну и хохмач же он, паршивый сукин сын! Ну и хохмач!— О ком ты?— Об убийце! Ч. О. Джоунс и М. А. Рикон. Я думал, это имена!— А это не имена?— Cojones, maricon.— Это по-испански?— Именно!— Cojones... это ведь яйца, верно?— A maricon означает гомосек. Хотя, кажется, там нет буквы "е" в конце.— Может, он просто малограмотный?..— Дьявол, — пробормотала она, — все мы далеки от совершенства. Глава 29 Примерно в середине утра я пошел домой — принять душ и побриться. И надеть свой лучший костюм. Успел на двенадцатичасовое собрание, съел хот-дог на улице и встретился с Джен, как мы и договаривались, — у лотка с папайей, на углу Семьдесят второй и Бродвея. На ней было вязаное платье цвета голубиного крыла с черной искрой. Никогда не видел ее в таком нарядном платье.Мы завернули за угол и оказались у входа в красивое здание, где профессионально приветливый молодой человек в черном спросил, на чьи похороны мы пришли, и провел нас через вестибюль, а затем по коридору в зал под номером "3". На распахнутой двери висела карточка с надписью «Хендрикс».Внутри, по обе стороны от центрального прохода, выстроились стулья. Впереди, немного левее кафедры, на возвышении, стоял открытый гроб, утопающий в цветах. Утром я тоже послал цветы, но мог бы и не беспокоиться — у Санни их было столько, что хватило бы выстлать дорогу в мир иной какому-нибудь гангстеру эпохи сухого закона.Чанс сидел возле прохода, в первом ряду справа. Рядом с ним — Донна Кэмпион, а дальше, в том же ряду, разместились Фрэн Шектер и Мэри Лу Баркер. На Чансе был черный костюм, белая сорочка и узенький черный шелковый галстук. Все девушки тоже были в черном. «Интересно, — подумал я, — водил ли он их в магазин накануне — покупать эти траурные наряды?»Заметив наше появление, он встал. Мы с Джен подошли, и я представил ее присутствующим. Какое-то время мы стояли в нерешительности, и Чанс заметил это:— Вы, наверное, хотите видеть усопшую? — и кивнул в сторону.Видеть усопшую?.. Я направился к гробу, Джен шла рядом. Санни в ярком, нарядном платье лежала в гробу, обитом изнутри кремовым шелком. В руках, сложенных на груди, одна-единственная красная роза. Лицо словно вырезано из куска белого воска. Мне показалось, что оно почти не изменилось с того дня, когда я видел ее в последний раз.Чанс подошел, стал рядом со мной. И спросил:— Поговорим минутку?— Конечно.Джен слегка сжала мою руку и отошла. Мы с Чансом стояли и смотрели на Санни.Я сказал:— А я думал, тело еще в морге.— Позвонили вчера и сообщили, что ее можно забрать. А потом здешние специалисты возились допоздна, чтобы ее подготовить. Прекрасная работа, правда?— Да.— Вообще на себя не похожа. И уж ничуть не похожа на ту Санни, которую мы нашли на полу, верно?— Да.— Потом состоится кремация. Так проще. И девушки выглядят вполне прилично. Оделись соответственно ситуации.— Да, они выглядят просто замечательно.— Достойно, — уточнил он. И после паузы добавил: — А Руби не пришла.— Я заметил.— Она не признает такие церемонии. Разные, знаете ли, религии, разные обычаи, другая культура. Потом она вообще очень замкнутая и почти не знала Санни.Я промолчал.— Когда закончится церемония, — сказал он, — я развезу девушек по домам. А потом обязательно поговорим.— Хорошо.— Знаете «Парк-Бернет»? Галерею, где проводят аукционы? Главный их офис расположен на Мэдисон-авеню. Там завтра распродажа, и я хотел бы предварительно взглянуть на интересующие меня лоты. Давайте встретимся там.— Во сколько?— Ну, не знаю. Здесь я недолго задержусь. К трем часам уже закончится. Давайте, ну, скажем, в четыре пятнадцать, устроит?— Вполне.— И знаете что, Мэтт? — Я обернулся. — Я рад, что вы пришли.Ко времени, когда началось отпевание, в зал пришли еще человек десять — знакомые покойной. В середине, с левой стороны, сидели четыре негра. Мне показалось, что среди них был Кид Баскомб, боксер, которого я видел в тот день, когда познакомился с Санни. В заднем ряду сидели две пожилые женщины, и еще один человек, тоже не первой молодости, сидел в полном одиночестве неподалеку. Есть такие неприкаянные существа, которые посещают похороны совершенно незнакомых им людей — просто, чтобы скоротать время, и я подозревал, что эта троица принадлежит к их числу.Как только началась служба, в зал бесшумно проскользнул Джой Деркин в сопровождении детектива в штатском. Они уселись в заднем ряду.Молодой священник был похож на ребенка. Не знаю, насколько его посвятили в суть дела, но он искренне скорбел, что юная жизнь оборвалась в самом цвету, говорил о неисповедимости путей Господних и о том, что истинными жертвами этой бессмысленной трагедии являются те, кто остался в живых. Он цитировал отрывки из Эмерсона, де Шардена, Мартина Бубера и Экклезиаста. Затем спросил, не хочет ли кто-нибудь из друзей покойной сказать несколько слов.Донна Кэмпион прочитала два коротких стихотворения — насколько я понял, собственного сочинения. Позднее я узнал, что это были стихи Сильвии Плат и Энн Секстон, двух американских поэтесс, тоже в свое время покончивших жизнь самоубийством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102