Ровный жа
ркий ветер шевелил волосы на макушке, не принося ни свежести, ни облегчен
ия. Сумка с нехитрой охотничьей снастью плеча не обременяла. Не приведи С
ущий и назад возвращаться вот так же налегке!
С шумом, хлопая пестрыми крыльями, из-за деревьев вспорхнула стайка орех
овок. Не много же они добудут… Я не помнил такой жары не только здесь, на се
вере Мира, у подножия Облачного кряжа, но и в южных землях, подвластных При
озерной империи.
Разлапистые буки с горем пополам укрывали пологие склоны холмов прихот
ливой вязью теней, защищая все же траву и молодой подлесок. В подвявших ст
еблях перьевицы частой россыпью играли в прятки светло-алые ягодки земл
яники. Садись и собирай. И не худо бы набрать лукошко-другое на зиму, да у ме
ня сегодня другое, более важное, дело. В соседнем распадке ощерились дюйм
овыми иглами заросли ежевики. Кусты уже начали подсыхать. Пожелтели моло
дые побеги, чуть повело края пожухших листьев. Но ягода успела налиться, н
абрать сока и сладости. А вот успеет ли вызреть просо и ячмень?
Всю жизнь я был далек от нелегкого труда хлебороба, но даже неискушенном
у горожанину становилось ясно Ч урожая в этом году не жди! С начала сенок
оса на землю не пролилось ни единой капельки. Ручьи и потоки, еще весной с
ревом скачущие по нагромождениям валунов, истончились и уже не ворочали
гранитные глыбы, а деликатно протискивались между ними, устремляясь к От
цу Рек. Влага, щедро напитавшая землю после схода зимних снегов, ушла вглу
бь, на нижние пласты. А верхний, плодородный слой под знойными лучами тако
го близкого здесь, в предгорьях, солнца начал сохнуть, трескаться, рассып
аться мелкой, будто просеянной сквозь пекарское сито, пылью.
Кто мог ожидать такого раскаленного лета после томительных зимних меся
цев, вымораживающих все живое, заметающих снегом холмы и жалкие человече
ские лачуги? Как ждали мы весенних солнечных лучей!
В нынешнем году весна пришла ой как поздно…
Зима-студеница, вцепившаяся в горло измученного леса костлявыми пальца
ми, держалась, как за свое. В конце березозола, незадолго до дня весеннего
равноденствия, началась было оттепель, но не желающая сдаваться стужа сн
ова заморозила проглянувшие проталины, скрепила толстым голубовато-се
рым настом поверхность снежных заносов, покрыла тонкой ледяной глазурь
ю ветви деревьев и кустов, погрузив заросшие лесами холмы в диковинную с
казку из далекого детства.
Отважно высунувшие прозрачные головки-колокольчики первоцветы так и о
стались стоять, словно хрустальные украшения, вырезанные рукой неведом
ого искусника. А за десяток дней до самого Белен-Тейда ударила такая стуж
а, что лопались промерзшие насквозь стволы деревьев. Над холмами стоял г
ромкий треск, эхом проносящийся над убогими халупами прииска. В ту ночь р
аскололась пополам старая липа, почернелая и обугленная с одной стороны
. С той, где проглядывали сквозь снеговые наметы остатки стен рухнувшего
после пожара «Развеселого рудокопа», где пустыми глазницами глядели в д
олгую северную ночь дверь и окошко опустевшего хлева.
За развалинами «Рудокопа» снег был истоптан, измаран сажей и охристой гл
иной. Здесь по настоянию нового головы Ч Белого, выбранного на общей схо
дке старателей, похоронили всех погибших в ту страшную ночь. Чужаков Ч в
одной большой яме. Наших Ч каждого по отдельности. Немного в стороне под
снегом угадывались еще пять холмиков Ч семья Харда, прижимистого, но ве
селого и незлопамятного хозяина нашей любимой харчевни.
Когда я привел Гелку посмотреть на застывшие в вечном сне, сверкающие по
д пробившимся сквозь тучи солнцем первоцветы, она долго любовалась ими з
атаив дыхание, а потом начала осторожно обламывать хрупкие стебельки, ск
ладывая промерзшие цветы на старую рукавицу. Она отнесла их к «Развесело
му рудокопу», на могилы родных Ч родителей и трех старших сестер.
Какими словами я мог утешить ее в горе? Да и что проку в словах? Слова пусты,
и я никогда не придавал им особого значения. Наверное, поэтому меня зовут
Молчуном. Зовут настолько давно, что старое имя уже с трудом пробирается
к свету через завесу воспоминаний. Старое имя, старые друзья, шумный горо
д на берегу лазурного бескрайнего озера, который я покинул больше шестна
дцати зим тому назад. На смену им пришли новые друзья, новое имя Ч здесь к
аждого переименовывали по-своему, и подчас новая кличка ложилась куда л
аднее имени, данного родителями и жрецами. Появилось и новое обиталище
Ч прииск Красная Лошадь. Восемь лет тяжелого старательского труда не то
лько закалили изнеженное некогда тело, но и усмирили мятежный дух, заста
вили на многое взглянуть по-другому, задуматься, что в жизни нужно приним
ать умом, а что сердцем.
Я оставил Гелку наедине с ее умершими близкими, наедине с ее горем, пройти
через которое должна была она сама, с тем чтобы обрести дальнейшую цель в
жизни. Одна, без посторонней помощи. Она осталась стоять на коленях в гряз
ном снегу, не заметив, кажется, моего ухода, а я примостился на повалившейс
я половинке липы, подставляя то одну, то другую щеку ослепительному, но по
ка еще холодному солнцу.
Прямо передо мной раскинулась пустынная в это время площадь с тремя черн
ыми язвами старых кострищ. Когда-то между ними Ч я это помнил Ч снег пят
нали красно-бурые мазки. Еще одно свидетельство всколыхнувших наш убоги
й мирок потрясений. Теперь их не было. Волки, дерзкие от лютой бескормицы и
вконец осмелевшие от безнаказанности, приходя по ночам в поселок, выгры
зли смерзшиеся с кровью куски льда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17