..
Эмка встала в балконных дверях, тоненькая, аккуратно одетая, будто ничего и не было. Мурзин умолк, ошалело уставился на нее.
- Кто тебе сказал, что я приехал? - спросил Сергей.
- Здрасьте. Ты же звонил с дороги. И Федор звонил.
- Кондратьев? Когда?
- Сразу после тебя. Вы будто договорились.
- Он же... - Сергей осекся.
- С ним все в порядке. Он звонил из польского города Слупска.
- Как он туда попал? - удивился Сергей.
- Спасли польские рыбаки. - Мурзин оглянулся на Эмку и сел на стул, добавил, понизив голос: - А в чемодане оказалась туфта. Он просил срочно найти тебя.
- Как туфта?!
Сергей посмотрел на Эмку, все стоявшую в балконных дверях, и она поняла его, перешагнула порог, бесшумно ступая босыми ногами по паркету, проплыла мимо них и закрылась в ванной.
- Ну, даешь! - восхитился Мурзин. - Где откопал такую? Извини, что помешал. Знал бы, не врывался, погулял бы на улице.
- Как туфта? - снова спросил Сергей.
- Не знаю. Говорит, какие-то старые газеты.
- А мы-то старались. За этим чемоданом и другие охотились, чуть меня не укокошили. Кондратьев выручил. За мной гнался Пауль, оказавшийся каким-то Маковецким.
- Кем?! - заорал Мурзин.
Он вскочил и так и стоял, пока Сергей рассказывал, как все было. И про Клауса, который погиб из-за него, и про Хорста Фогеля, испугавшегося неизвестно чего, а потом отдавшего чемодан Эмке. В подробностях расписал сцену в лесу, когда... если бы не Кондратьев...
- Ты точно расслышал фамилию? Маковецкий?
Мурзин стоял перед ним какой-то взъерошенный и левая щека его недобро подергивалась.
- Вроде бы точно.
Ожесточенно, обеими руками, Мурзин потер виски и уставился в окно, за которым голубело небо. И вдруг оживился.
- Значит, этот чемодан тебе передала Эмка?
- Ты что?! - взвился Сергей. - Уж лучше меня подозревай.
- Я не подозреваю. А надо бы проверить.
В ванной что-то вдруг упало и разбилось, дверь распахнулась, и Эмка, неузнаваемая, с блестящим лицом, намазанным какой-то косметической дрянью, явилась перед ними. Длинное махровое полотенце, висевшее у нее на плече и достававшее чуть не до пола, создавало впечатление какой-то театральности.
- Ты думаешь, чего я прилетела?! - Она смотрела в упор на Сергея, и глаза ее были злы. - Он чемоданы перепутал, вот что!
- Кто?
- Хорст Фогель. Темно, говорит, в подвале, вот и перепутал, не тот мне отдал. А я же поняла, что чемодан для тебя дороже меня...
- Чего болтаешь?..
- Неправда разве? Вон он, привезла я.
Эмка кинулась к кровати, вытолкнула черный чемодан на середину комнаты.
И столь же порывисто подался вперед Мурзин, схватил чемодан, подергал замки.
- Вы его открывали?
- Так цифры же там, а Фогель их забыл.
- Ай, молодчина! Какая же вы молодчина!..
- Я из-за Сережи...
- Он не поймет, - махнул рукой Мурзин и расхохотался радостно.
- Что у вас там, золото?
- Дороже золота.
- В Шереметьеве, на таможне, открыть велели, а я сказала, что цифры забыла.
- Ай, молодчина!..
- Рентгеном просвечивали, собаке давали нюхать...
- Серега, друг, разреши я ее расцелую?
- Я ей не хозяин.
Эмка засмеялась.
- Я же в косметике.
- Ладно, - сказал Сергей Мурзину, - кончай паясничать.
- Ничего не кончай.
И старый черт Мурзин схватил Эмку за плечи, звучно поцеловал в щеку, в другую, облизал губы и, похоже, собрался продолжать понравившееся ему занятие.
- Хватит, говорю!
- Ревнует, - сказал Мурзин. - Ничего, поревнуй, тебе полезно.
И он опять вцепился в чемодан, который, похоже, был весьма тяжелым.
- Ну, я пойду, позвоню после.
- Тебя проводить?
- Не надо. Там машина, и меня ждут.
Сказано это было со значением, и Сергей понял, что Мурзин не хочет, чтобы он видел ту машину и тех людей, что его ждут. Да Сергею и самому никого не хотелось видеть в эту минуту. Кроме Эмки. И он с облегчением запер за Мурзиным дверь, не забыв снова оставить ключ в замке.
- Какая ты у меня умница, - сказал он, обнимая Эмку.
- Только сейчас понял?
- А я решил, что ты по мне соскучилась.
- Я и соскучилась...
- А ты вон как сообразила...
Он опять задыхался от ее близости. И она опять теряла силы в его объятиях...
Потом они пили чай на кухне.
- Как теперь быть-то? - спросил Сергей.
- О чем ты?
- Вдруг забеременеешь...
- О-о! - воскликнула Эмка и радостно засмеялась. - Тогда мы всегда будем вместе.
- На расстоянии двух тысяч километров? - вспомнил он цифру на Штутгартской телебашне.
- Для Бога нет расстояний.
- При чем тут Бог?
- Бог - это любовь. Любовь - это и есть Бог. Если ты будешь во мне, то и я буду в тебе. Всегда...
Он снова еле сдерживался, и она поняла это по его вдруг закостеневшему взгляду.
- Ты бы жене-то позвонил.
- Зачем?
- Сказать, что приехал. Да спроси, когда она придет. Обещала отпроситься. А то не застанет меня, что подумает?
Сергей удивленно уставился на нее.
- Разве я не говорила? Я же сегодня улетаю. Билет взяла...
Она вскочила, прошлепала домашними тапочками в прихожую, принесла сумочку, показала билет.
- Как взяла, так и сдашь, - угрюмо сказал он.
- Нет, Сережа, не усложняй жизнь себе и мне. Сегодня я унесу с собой радость. Останусь - все может измениться... Да и не сказала я никому, что улетаю. Мне надо быстро вернуться.
Она была права. Это Сергей понимал, но от того, что понимал, было еще тяжелее.
- Позвони жене, не тяни.
И он пошел к телефону. Набирая номер, вздохнул глубоко и откашлялся, чтобы голос не подвел, чтобы жена с ее кошачьим чутьем не учуяла ничего такого.
- Приехал? - спокойно, почти равнодушно спросила Татьяна. - Ну, как?
- Что "ну как"?
- Не притворяйся, знаешь ведь, о чем я. Какая Эмка-то, а?!
Он промолчал.
- Ну, конечно, молчишь. А Ленка где?
- Не знаю, удрала куда-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84