Излучение светила падало на дневную сторону этого мира, где стояла невообразимая жара, в которой человек превратился бы в пепел за считанные мгновения. Там всегда было ослепительно светло, там текли реки из легкоплавких минералов – и там развилась своя жизнь, частью которой были лары. На ночной стороне было прохладнее, а жар в виде темного огня сочился там из недр мира, отдававшего наружу избыток, поглощенный дневной стороной. Улдары не переносили прямое освещение своего светила и жили на ночной стороне, приспособившись к темному огню.
– Вы не грызетесь, потому что живете на разных сторонах своего мира, – проворчал в ответ маг, – а мы находимся в одних и тех же местах и не можем избежать столкновений.
– Как правило, мы относимся друг к другу терпимо, когда обстоятельства сводят нас. Помнишь, когда я летал в свой мир, чтобы известить стаю о предстоящей катастрофе, я встретил в промежуточной зоне лара и рассказал ему о ней.
– Ты тогда сказал мне, что он тебе не поверил, – напомнил маг.
– Но позже я узнал от Хибиша, что лары проверили мое сообщение и тоже начали искать новый мир для жилья.
– Они нашли что-нибудь?
– Нет. – Тяжелая волчья голова повернулась к человеку. – Я вынужден надеяться в первую очередь на тебя, Могриф. Такие миры, как наш, чрезвычайно редки, а нам нужны привычные условия для выведения потомства. Если мы не найдем подходящий мир, стая мало-помалу вымрет, хотя мы можем существовать в других мирах.
Маг не сомневался, что его скакун преувеличил терпимость улдаров к ларам. Большинство улдаров были тупыми и злобными тварями, которым было все равно, на кого кидаться, но Асур был на редкость умен для улдара, и стая заслуженно признавала его вожаком. Если он и рассказал встречному лару о катастрофе, грозящей их общему миру, то не потому, что беспокоился за ларов, а потому, что хотел привлечь их к поискам, надеясь, что у найденного ларами мира отыщется и своя ночная сторона. И если он мирно заговорил со встреченным ларом, значит, дело было по-настоящему плохо.
– Мы не задержимся здесь надолго, – сказал он улдару. – Я достаточно бегло читаю на языке мудрости.
В последующие дни он сидел в кабинете за тетрадями прежнего хозяина замка, едва отвлекаясь на то, чтобы перекусить привезенными с собой припасами и запить их глотком колодезной воды. В записках нашлось немало сведений по темной магии, заслуживающих того, чтобы составить по ним целую книгу, но Могриф пока не задумывался над этим. Он преследовал другую задачу – найти заклинание, с помощью которого можно устранить угрозу, нависшую над миром его скакуна. Не потому, что он жалел обитателей этого мира – подобный альтруизм был глубоко чужд ему – а потому, что в его долгой жизни было слишком мало привязанностей, и Асур был одной из них.
У них было много общего – у человека и зверя. Улдар родился хищником, а Могриф стал им, чтобы выжить – и он помнил, что хищник жив, пока силен, пока способен загрызть добычу. Улдар родился беспощадным, а Могрифа не щадила жизнь, и он так и не узнал, что это такое – щадить другого. Могриф помнил, что потеряв силу, хищник либо погибает, либо становится падальщиком – и надеялся не дожить до ее потери, принимая недостатки такой судьбы как неизбежную плату за ее достоинства. Непреклонная гордость и бесстрашие хищника жили в нем, и улдар уважал его за это.
Стоявшая перед Могрифом задача выглядела неразрешимой, но ему не хотелось потерять уважение своего скакуна, сдавшись заранее, без единой попытки выполнить ее. Поэтому он цепко вчитывался в быстрые, неразборчивые строки своего предшественника, с полувзгляда угадывая общий смысл написанного и перескакивая дальше. Ему подошло бы любое заклинание – перемещающее, распыляющее, разворачивающее – лишь бы заставить сойти с предначертанного пути плывущую по междумирью громаду.
Наконец его взгляд задержался на заклинании вызова катаклизма, которым можно было тряхнуть материк и этим заставить его изменить направление движения. Для его выполнения требовалось огромное усилие, на первый взгляд невозможное для одного мага, но, пока материк был далеко, хватило бы даже небольшого изменения.
Могриф тщательно переписал себе заклинание и отыскал необходимые ингредиенты в запасах Темного Замка. Затем он порадовал Асура сообщением, что нашел кое-что подходящее, и начал собираться в обратный путь. Напоследок он зашел в спальню прежнего хозяина замка, где на постели все еще лежал скелет.
– Зря ты был так уверен, что мне не уйти отсюда, – сказал он скелету, словно тот мог его услышать. – У меня еще есть дела за пределами Темного Замка, а пока они есть, Темный Замок бессилен удержать меня. Но, возможно, я еще вернусь.
Осторожными, точными движениями Могриф откинул одеяло со скелета, воссоединил иссохшие кости и закрепил их заклинанием прочности. Затем он произнес заклинание вызова низшей бестелесной сущности, которые всегда рады прийти на зов некроманта, чтобы получить хоть какое-то телесное воплощение, и составляют оживляющую основу любого ходячего скелета или зомби. Договорив заклинание объединения этой сущности с костями, он приказал скелету встать.
– Возможно, я еще вернусь сюда, – повторил он, потому что теперь его было кому услышать. – Поэтому ты должен содержать замок в порядке – чистить полы и вытирать пыль, убирать мусор, если он появится. И, конечно, выгонять отсюда незваных посетителей, если они появятся.
– Они могут оказаться сильнее, хозяин, – послышалась мысль скелета.
– Так я и знал, что вызову труса, – проворчал Могриф. – Ты уж постарайся, если хочешь оставаться в воплощении – и не надейся, что я призову тебя второй раз за плохую службу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127