Понял, что это слишком примитивно, ведь в конечном счете люди сами выбирают свой путь. Их могут подталкивать к нему, направлять, но окончательный выбор делают они сами. У всех есть клетка для защиты от акул. Те, кто открывает дверь и выбирается наружу, поступают так на свой страх и риск.
Для производства салюта выбрали семь однокурсников Джулии. Они навели винтовки в голубое небо и сделали три залпа холостыми патронами, выброшенные гильзы описывали в солнечном свете дугу и падали на траву, будто слезы. Пока выстрелы еще отражались эхом от памятников, пролетели вертолеты, и похороны окончились.
Босх медленно двинулся к могиле мимо расходившихся людей. Кто-то взял его сзади за локоть, и он обернулся. Увидел напарника Джулии, Эджвуда.
– Я хотел извиниться за свою вчерашнюю выходку, – промолвил он. – Больше такого не будет.
Босх подождал, чтобы Эджвуд посмотрел ему в глаза, и кивнул. Сказать Эджвуду ему было нечего.
– Ты ничего не сообщил об этом ГРВСП, и я очень тебе благодарен.
Босх молчал. Эджвуду стало неловко, и он отошел. Перед Босхом оказалась женщина, стоявшая позади Эджвуда. Латиноамериканка с седыми волосами. Босх не сразу ее узнал.
– Доктор Инохос.
– Как жизнь, детектив Босх?
Узнал он ее не сразу из-за волос. Почти семь лет назад, когда Босх регулярно посещал ее кабинет, ее волосы были темно-каштановыми, без намека на седину. Она все еще сохраняла свою привлекательность, но перемена была разительной.
– Не жалуюсь. Как дела в психиатрической лавочке?
Она улыбнулась:
– Отлично.
– Слышал, вы там теперь всем заправляете.
Доктор Инохос кивнула. Босх почувствовал, что начинает нервничать. Когда общался с ней раньше, он находился в вынужденном отпуске из-за стресса. На сеансах два раза в неделю рассказывал ей то, о чем не говорил никому ни до, ни после. И, вернувшись на службу, больше уже с ней не виделся.
До этой встречи.
– Вы знали Джулию Брейшер? – спросил он.
То, что психиатр управления приходит на похороны погибших при исполнении служебных обязанностей, консультирует на месте близких покойного, было делом довольно обычным.
– Лично нет. Как глава отдела просматривала ее заявление в академию и тест. Поставила подпись под ними. – Она помолчала немного, наблюдая за реакцией Босха. – Насколько я понимаю, вы были близки с ней. И находились там. Были свидетелем.
Босх кивнул. Расходившиеся огибали их с обеих сторон. Инохос приблизилась к нему, чтобы ее никто не слышал.
– Гарри, сейчас не время и не место, но я хочу поговорить с вами о ней.
– О чем?
– Я хочу знать, что произошло. И почему.
– Произошел несчастный случай. Поговорите с Ирвингом.
– Я говорила и не удовлетворена. Полагаю, вы тоже.
– Послушайте, доктор, она мертва, понимаете? Я не собираюсь…
– Я поставила подпись на ее документах. Благодаря этому она получила значок. Если мы что-нибудь упустили – если я что-нибудь упустила, – то должна знать. Если существовали симптомы, то мы должны были их заметить.
Босх опустил голову и произнес:
– Не волнуйтесь, симптомы, которые требовалось заметить, существовали. Но я тоже не свел их воедино.
– Значит, я права. Тут есть еще что-то.
– Ничего явного. Просто в жизни она ходила по краю. Рисковала – заслоняла трубку. Пыталась что-то доказать. Сомневаюсь, что ей хотелось служить именно в полиции.
– Доказать кому?
– Не знаю. Может быть, себе, может, кому-то.
– Гарри, я знаю вас как человека с замечательной интуицией. Что еще?
Босх пожал плечами:
– Только то, что Джулия делала или говорила… У меня на плече шрам от огнестрельной раны. Она спросила меня о нем. На вторую ночь. Интересовалась, как получил рану, и я сказал, что мне повезло, так как пуля угодила туда, где одни кости. Потом… Джулия выстрелила себе в то же место. Только у нее… пуля срикошетила. Она этого не ожидала.
Инохос молча кивнула.
– То, что я думал, для меня невыносимо, понимаете, что я имею виду?
– Гарри, расскажите мне.
– Я все время прокручиваю это в голове. Что видел и знаю. Джулия наводила на него пистолет. Думаю, не появись я там и не закричи, возможно, выстрелила бы в него. Он бы упал, она вложила бы пистолет ему в руку и выстрелила бы в потолок или в машину. Или в него. Это не имело бы значения, если бы он оказался мертвым, с парафином на руках, и она могла бы утверждать, будто он пытался отнять у нее оружие.
– То есть вы полагаете, она выстрелила в себя, чтобы убить его и потом выглядеть героиней?
– Не знаю. Она говорила, что мир нуждается в героях. Особенно сейчас. Сказала, что надеется когда-нибудь получить возможность стать героиней. Но думаю, это еще не все.
Похоже, Джулия хотела получить шрам, узнать на себе, что такое пулевое ранение.
– И была готова ради этого убить?
– Не знаю, прав ли я тут хоть в чем-нибудь. Знаю только, что она хоть и была новенькой, но уже дошла до той стадии, где пролегает граница между ими и нами, где каждый, не носящий полицейский значок, подонок. И осознала, что с ней происходит. Может, она просто искала выход…
Босх покачал головой и отвернулся. Кладбище уже почти опустело.
– Когда говоришь об этом вслух, то звучит… Это безумный мир.
Он отступил на шаг от Инохос.
– Видимо, другого человека никогда не знаешь по-настоящему, правда? – спросил он. – Можешь думать, что знаешь. Можешь быть настолько близок с кем-то, чтобы делить ложе, но никогда не узнаешь, что действительно происходит у него внутри.
– Да, у всех есть секреты.
Босх хотел отойти от нее, но она сказала:
– Гарри, подождите.
Инохос подняла сумочку и раскрыла ее. Принялась рыться в ней.
– Я все-таки хочу поговорить об этом, – промолвила она, достав визитную карточку и протянув ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93