Менее двух часов спустя Пазаир зачитал вердикт, а Ярти зафиксировал его в письменной форме.
– Зубной лекарь Кадаш признан виновным в лжесвидетельстве. Учитывая незначительный характер произнесенной лжи, его высокие профессиональные заслуги и возраст, Кадаш приговаривается к уплате одного тучного быка в пользу храма и ста мешков зерна в пользу казармы ветеранов, чей покой он потревожил своим неуместным появлением.
Зубной лекарь с облегчением стукнул себя по колену.
– Признает ли зубной лекарь Кадаш этот приговор или желает подать апелляцию?
Лекарь встал.
– Признаю, судья Пазаир.
– Никакой вины не признано за химиком Чечи.
На лице Чечи не отразилось ни малейшей реакции. Он даже не улыбнулся.
– Полководец Ашер признан виновным в двух административных нарушениях, не повлекших за собой последствий для азиатского войска. Кроме того, принимаются принесенные им извинения. Ему выносится простое предупреждение, во избежание повторения подобных оплошностей. Присяжные считают, что факт убийства формально и окончательно установлен не был. Следовательно, на данный момент полководец Ашер не считается предателем и преступником, однако свидетельство офицера Сути не квалифицируется как клеветническое. Поскольку присяжные не смогли вынести безоговорочного суждения в силу неясности многих ключевых фактов, суд просит о продлении расследования с целью скорейшего выявления истины.

39

Верховный судья царского портика поливал клумбу, где ирисы росли вперемешку с гибискусами. Пять лет назад он овдовел и теперь жил один в одной из усадеб южного квартала.
– Ну что, гордитесь собой, Пазаир? Запятнали репутацию всеми уважаемого полководца, посеяли смуту в умах людей, но все же не добились победы для своего друга Сути.
– Я не ставил себе такой цели.
– Чего же вы хотели?
– Правды.
– А-а, правды! Это, знаете ли, вещь скользкая, словно речная рыба.
– Разве я не выявил составляющие заговора против Египта?
– Перестаньте говорить глупости: Лучше помогите мне встать и полейте вон те нарциссы, только осторожно. Хоть на некоторое время станете мягче, чем обычно.
Пазаир повиновался.
– Героя нашего угомонили?
– Сути вне себя от гнева.
– А на что он надеялся? Вот так, с маху, свалить Ашера?
– Вы же, как и я, верите, что он виновен.
– Вы очень самоуверенны. Еще один ваш серьезный недостаток.
– Но ведь вас смутили мои аргументы?
– В моем возрасте уже ничто не может смутить.
– Я уверен в обратном.
– Я устал, долгие расследования уже не для меня. Начали, так продолжайте.
– Должен ли я понять вас так, что…
– Вы все прекрасно поняли. Я свое решение принял и не передумаю.


***

Новость быстро облетела дворец и конторы чиновников: ко всеобщему удивлению, начальство не забрало дело Ашера у судьи Пазаира. Хотя молодой судья и потерпел поражение, многих сановников покорила его неукоснительная добросовестность. Он не оказывал предпочтения ни обвинителю, ни обвиняемому и не скрывал пробелов в расследовании. Некоторые позабыли о его юном возрасте и говорили только о его будущем, отнюдь не безоблачном, если учесть личность обвиняемого. Наверное, судье Пазаиру не следовало слишком полагаться на свидетельство Сути – новоиспеченного офицера и человека весьма взбалмошного. И если большинство по здравому размышлению верило в невиновность полководца, все признавали, что судья выявил тревожные факты. Исчезновение пятерых ветеранов и кража небесного железа, даже не будучи связанными с мифическим заговором, представлялись событиями возмутительными, и предать их забвению было бы недопустимо. Власть, судебная иерархия, сановники, народ – все ждали от судьи Пазаира раскрытия истины.
Его назначение усмирило гнев Сути, который пытался забыться в объятиях Пантеры. Судье он пообещал ничего не предпринимать без его ведома. Было решено, что он сохранит звание офицера-колесничего, но не будет участвовать в операциях до вынесения окончательного вердикта.

***

Заходящее солнце позолотило пески пустыни и камень карьеров; смолк стук рабочих инструментов, возвращались домой крестьяне, отдыхали ослы, избавленные наконец от своей ноши. На плоских крышах мемфисских домов горожане ели сыр, пили пиво и наслаждались прохладой. Смельчак растянулся во весь рост на террасе у Беранира, ему снился только что съеденный кусок жареной говядины. Резкие контуры гизехских пирамид вдали определяли границу вечности в надвигающихся сумерках. Каждый вечер в царствование Рамсеса Великого, страна засыпала в мире, уверенная, что солнце одержит победу над змеем преисподней и снова воскреснет на заре.
– Ты преодолел серьезное препятствие, – сказал Беранир.
– Успех невелик, – возразил Пазаир.
– Ты признан неподкупным судьей, знающим свое дело, и получил возможность беспрепятственно продолжать расследование. Чего ж тебе еще надо?
– Ашер солгал, хотя и говорил под присягой. Он не только убийца, но и клятвопреступник.
– Никто из присяжных не выступил против тебя. Ни верховный страж, ни госпожа Нанефер не пытались выгородить полководца. Они поставили тебя перед лицом твоей судьбы.
– Старший судья портика предпочел бы отобрать у меня дело.
– Он верит в твои способности, а визирь настаивает на добросовестном ведении дела, чтобы потом вмешаться, имея на то все основания.
– Ашер позаботился о том, чтобы уничтожить улики; я боюсь, как бы мое расследование не оказалось бесплодным.
– Твой путь будет долог и труден, но ты в силах дойти до цели. Скоро ты получишь поддержку верховного жреца Карнака, которая откроет тебе доступ в храмовые архивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100