Края доставали ему до щиколотки. «Слишком длинная», — подумал он, представляя себе трудности предстоящего плавания в шлюпке, но подрезать, конечно, не стал. Потом Дэмьен снял со стены панцирь, боевой меч и все остальное и поразмыслил над тем, как ему в данном случае поступить. Традиционно члены его Ордена носили оружие на всех церемониях — даже там, где это было запрещено всем остальным, — но на борту чужого корабля могли не знать о привилегиях Ордена, а он не мог решиться на жест, который там вполне могли бы расценить как враждебный. В конце концов он отцепил с оружейного пояса кинжал, решив взять с собой только его, а полы рясы подвернул до колен. Вот так будет гораздо лучше.Напоследок он достал Священный Огонь, высвободив его из потертого кожаного кошеля, поднес к нему руку, с тем чтобы почувствовать его жар. Драгоценный талисман, символ доверия самого Патриарха… и, строго говоря, ничего более. Хрустальный фиал, содержащий Огонь, треснул за время пребывания в стране ракхов, а к тому времени, как Дэмьен обнаружил этот дефект, последние несколько капель драгоценной влаги успели испариться. Да и было-то ее там всего несколько капель. Дэмьен заделал щель в тщетной надежде сохранить хотя бы оставшуюся малость, но заточить в сосуде ему удалось лишь некое слабое свечение, беглый жар, призрачное воспоминание о самом могущественном Творении Святой Церкви. Какое-то мгновение он подержал сосуд в руках, черпая силу из воспоминаний, с ним связанных, — а затем осторожно и бережно убрал, зарыл в ворох одежд в сундучке.Вымыл и тщательно расчесал волосы. Почистил ногти. Побрился. Мысленно пробежал по длинному перечню ритуалов, которые необходимо совершить человеку, возвратившемуся из долгого путешествия во дворец. Дэмьену приходилось заниматься этим столько раз, что он уже и сам забыл, лично ли составил этот перечень или получил его в дар от какого-нибудь дотошного и доброжелательного наставника.В конце концов все было закончено. Среди его вещей имелось и небольшое — размером в две ладони — зеркало; он поднес его к лицу, а затем, медленно перемещая, осмотрел всю свою фигуру. Все было именно так, как ему хотелось: в зеркале отразился священник, а вовсе не воин. Превращение прошло безупречно.«Ну вот, — подумал он. — Теперь я готов».Шепча молитву, он отправился на палубу к капитану.Вблизи корабль показался еще более огромным, чем это представлялось издалека; по сравнению с ним «Золотая слава» казалась невзрачной птичкой, а лодка, на которой они приплыли, и вовсе мухой. «Если так задумано, чтобы производить впечатление, то этот замысел вполне срабатывает», — подумал Дэмьен. Возвышающаяся над водой часть корабля подавляла не только размерами, но и сложностью исполнения, а также какой-то внутренней динамикой, о чем создатели «Золотой славы» могли бы только мечтать. Покосившись на капитана, Дэмьен увидел у того на лице откровенную зависть. Капитан наверняка думал сейчас о том, что если им всем удастся выйти живыми из этой переделки, если они смогут договориться с экипажем огромного корабля, то он уж как-нибудь позаботится о том, чтобы скопировать его чертежи.По борту вилась лестница, снабженная железными поручнями. Матрос, правивший лодкой, ухитрился подогнать ее прямо под лестницу — так что не составило никакого труда ухватиться за нижние поручни — совершенно незнакомой конструкции, подтянуться на них и оказаться на нижней ступени.— Вы первый, — распорядился капитан.— А вам не кажется…— Мне это приходилось проделывать не в пример чаще, чем вам, преподобный. Лезьте первым, а я вас подстрахую.Дэмьен так и сделал, не упомянув о том, что раз уж он пробирался при помощи голых рук по скалам в Ущелье Смерти, то и со здешним подъемом как-нибудь справится. Время было не самым подходящим для спора.На палубе их ждали: целая толпа, тихая и неподвижная, как, впрочем, повели бы себя в такой ситуации и они сами. Подавая руку капитану и судовым офицерам, Дэмьен пристально всматривался в их лица. Правда, при этом он старался не выглядеть слишком бесцеремонным. Среди моряков он увидел дюжину гвардейцев в парадных мундирах, крайне неудобных на море; их присутствие и форма означали, что на борту находится какая-нибудь высокопоставленная особа, личную стражу которой они составляли. Все они были хорошо вооружены и готовы при первом признаке опасности броситься в бой. Четверо мужчин и одна женщина в мундирах, отдаленно напоминающих те, что носят на борту «Золотой славы», были, конечно же, судовыми офицерами. По одежде трех мужчин и двух женщин не представлялось возможным судить, кто они такие, однако наряды были роскошными, а сами они, судя по всему, — людьми светскими. Несколько человек сновали на заднем плане, в длиннополых одеяниях неопределенного назначения. И в самом центре палубы стоял человек, которого — не обладай он даже внешними атрибутами власти — по одной осанке следовало признать здесь самым главным. Высокого роста, с горделивой посадкой головы, явно недоверчиво разглядывавший непрошеных гостей, он носил рясу Святой Церкви, к которой принадлежал и сам Дэмьен, — и сидела она на нем как влитая. Однако ворот белой шелковой рясы был распахнут — и под ним виднелась светская одежда; подобное смешение двух стилей могло бы показаться кощунственным, не внушай хозяин одеяния всем своим обликом и малейшим жестом: «Все, что я делаю, правильно, и неправильным быть не может». Темно-шоколадная кожа резко контрастировала с белизной рясы; яркие лучи солнца падали на высокий лоб, сильные скулы и твердую челюсть. Он был хорошо сложен и широкоплеч, а его вьющимися черными волосами можно было залюбоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148