Я не хотел тебя обидеть. Ни в коем случае.Гость позволил себе расслабиться.— Ладно. Насколько я понимаю, ничего страшного не произошло. Завтра я распоряжусь об их освобождении.— Вот и отлично. Спасибо.— Мне кажется, я немного разнервничался из-за всех этих предупреждений об армии вторжения и тому подобного. С тех пор, как я стал протектором, такое, знаешь ли, случается впервые.Кирстаад вяло улыбнулся:— Все пройдет без сучка без задоринки, не сомневайся. Как и всегда.— А тут еще эта история с людьми с Запада. Вроде бы все правильно… и все же… это кажется несколько странным… в чем, собственно, дело?— Что еще за история с людьми с Запада? — Кирстаад внезапно напрягся. — О чем это ты?— О сообщении, полученном из Мерсии. Тебе ведь направили точно такое же, не правда ли? — Он полез в карман и достал полученное с почтовой птицей послание. — Вот оно. — Он нашел нужный абзац, удовлетворенно кивнул. — Мать пишет, что-сообщение разослано по всем протекторатам. Ты непременно уже должен был получить его.— Дай-ка поглядеть.Кирстаад протянул руку за письмом. Оно все еще само по себе скручивалось в трубочку, после стольких часов, проведенных в кожаном футляре. Читая письмо, он прищурился и поджал губы.— Нет, — признался он в конце концов. — Я ничего похожего не получал.Истрам несколько растерялся:— Не кажется ли тебе это… странным, как я уже сказал? Немедленная казнь после поимки. Даже без предварительного допроса?— С последними из язычников, прибывших с Запада, обошлись милостиво. И кое-кому из них удалось бежать. И это положило начало целой нации, которая сейчас угрожает самому нашему существованию. Так, может быть, это действительно надежней всего?— Но они не язычники. Они из нашей Церкви. Священник и Святительница, так сказано в письме. Я не понимаю…— Ты сомневаешься в решении, принятом Матерью?Истрам заморгал.— Нет. Просто я… нет. О Господи… Разумеется, нет.— Вот и прекрасно. — Кирстаад потянулся к боковому столику. Это было изящное сооружение на тонких ножках и с полированной столешницей. На столике стояла чашка, в ней плескалась какая-то буровато-желтая жидкость. Чай? Наблюдая за тем, как его друг отхлебывает из изящной чашки китайского фарфора, Истрам вспомнил, что Кирстаад никогда не пьет ничего горячего. Но возможно, после смерти Миранды его вкусы переменились, как переменилось в нем и многое другое. — Значит, и этот вопрос мы уладили. Я рад, что ты пришел ко мне. Всем известны рассказы про протекторов, как они относятся друг к другу с такой подозрительностью, будто являются заклятыми врагами. Мне противна даже мысль о том, что такое могло бы случиться с нами.Истрам поневоле улыбнулся:— Такого я просто не могу себе представить.Кирстаад отставил китайскую чашку в сторону; фарфор, опустившись на столешницу, мелодично звякнул. В хозяине чувствовалось какое-то напряжение, вопреки сердечности интонаций и подчеркнутому изяществу жестов. Может быть, он что-то скрывает? Мысль об этом была не из приятных, но деваться от нее было некуда, особенно когда старший по возрасту Кирстаад начал подниматься из кресла. Но что он может скрывать? Или это всего лишь первые признаки душевного надлома, догнавшего его наконец через шесть лет после трагедии? Может быть, это душа умерла в человеке, любимая жена которого однажды вечером шесть лет назад легла спать, да так и не проснулась.«Не беспокойся он о протекторате, он бы и этих лет не осилил, — подумал Истрам. — Потому что ничто другое его больше не интересует».Кирстаад шумно прокашлялся.— Разумеется, прошу тебя со мною отужинать. И остаться на ночь, если угодно. Если твои подданные не начнут беспокоиться…— Я совершаю инспекционную поездку по рубежам протектората. Моего возвращения ожидают не раньше чем через несколько дней.Серые глаза внезапно взглянули на гостя с таким интересом, что Истрама даже слегка покоробило. Раздраженный, он отвернулся в сторону.— В самом деле? Тогда нам следует особо побеспокоиться о безопасности.Он выкликнул какое-то имя — негромко, но вполне внятно. Всего через мгновение в комнату вернулся тот же самый слуга.— Я удалюсь на пару минут, ты же извинишь меня, Истрам? — В его голосе послышались просительные интонации. — Сегодня вечером у меня осталось несколько неотложных дел — и все же я сумею их отложить, а вот как раз сейчас, перед ужином, мне надо обсудить с Сэмсом пару вещей.— Разумеется. Если ты не против, я подожду снаружи.Он махнул в сторону дверей.— Это не займет много времени, — пообещал Кирстаад. Серые глаза поблескивали в свете лампы. — Я пришлю за тобой, как только у нас все будет готово.Западная терраса замка Кирстаада была изумительно красива, и каждый раз, попадая сюда, Истрам испытывал подлинное благоговение. Кристаллический сад мерцал и искрился при малейшем дуновении ветра, звеня мириадами стеклянных колокольчиков каждый раз, когда вечерний бриз менял направление. Очутиться посреди этого сада было все равно что попасть в глубь музыкального инструмента, пока чья-то незримая рука прикасается к струнам. Можно было, закрыв глаза, почувствовать, как в тебе самом звучит музыка. Или, открыв их, залюбоваться зрительной симфонией, обрушивающейся на тебя со всех сторон. Тысячи тщательно и любовно выточенных стеклянных листьев, в которых преломлялся свет Коры. Изящные стройные стебли, поблескивающие сосульками, заливали все кругом радужным светом. Сад чудес, созданных рукой человеческой, собрание истинного волшебства и абсолютной красоты. И — последнее, что оставила после себя Миранда Кирстаад, прежде чем легочная болезнь, от которой она страдала с самого детства, свела ее в могилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148