— Мадам, отказаться от такого предложения, означало бы признать собственный упадок. Надеюсь, что закат еще не наступил. Но, мадам, я опасаюсь оставить здесь свои вещи.Остальные дамы, ехавшие вместе с Констанцие, . удержались от такой соблазнительной возможности также протянули свои руки для поцелуев. Казанова, сняв шляпу, приложился губами к обоим рукам.— Не беспокойтесь, мы кого-нибудь оставим, — сказала Констанция. — Я думаю, что для этого вполне подойдет мой парикмахер Жакоб. Месье Жакоб!— Да, мадам.— Вы останетесь рядом с экипажем господина Казановы и проследите за его вещами. Вы нагоните нас на следующей остановке.— Или через одну, — добавил Ретиф. Скривившись, Жакоб стал слезать с козел кучера.— Но вы, наверное, забыли, мадам… — попробовал возразить он.— Вы останетесь здесь, — властно сказала Констанция.— Но я не могу оставить вас. Я единственный мужчина, который вас сопровождает. После того, как вы отказались от услуг месье Шаваньяна…Он не успел продолжить, потому что Казанова с нежностью поцеловал его щеку.— Благодарю вас, мой юный друг, — неотрывно глядя в глаза Жакобу, сказал он.Парикмахер буквально затрепетал от такого проявления мужской ласки и мгновенно умолк.— Мой кучер скоро вернется, — добавил Казанова. — Я надеюсь, что вам не придется долго ждать, — с этими словами он направился к лестнице. — Я поеду на крыше.— Нет, нет, — стал возражать Ретиф, — вы обязаны занять место в дилижансе.— А как же вы?— Если вы поедете на крыше, а я останусь внутри, то этим мы можем вызвать лишь неудовольствие прекрасных дам.— Нет, нет, я не могу так злоупотреблять вашим гостеприимством, — возражал Казанова.Спор затягивался, и жена пожилого судьи недовольно ткнула в бок своего мужа.— Между прочим, ты благородный человек и мог бы уступить свое место другим.Желчный господин, похоже, и сам не испытывал особого желания ехать в одной компании с двумя прославленными личностями.— Хорошо, я переберусь на крышу, — уныло произнес он, выбираясь из кареты. Ретиф поклонился.— Благодарю вас, месье.Ничего не ответив, судья принялся взбираться на крышу почтового дилижанса.Казанова и Ретиф де ля Бретон заняли места в карете. Жена судьи, жеманно улыбаясь, сказала:— Вы знаете, господин Казанова, когда вы нас обогнали, я так разволновалась, что потеряла сознание.Дилижанс тронулся с места, оставив Жакоба рядом с перевернувшимся экипажем.— Бодуэн, Бодуэн, — задумчиво повторил Казанова, — кажется, я вспоминаю эту фамилию. Был такой постельничий у короля Пьемонта Витторио.Констанция улыбнулась.— Совершенно верно. Он был моим мужем. Пожилая дама восхищенно посмотрела на Казанову.— У вас великолепная память. Скажите, вы бывали при дворе короля Пьемонтского?Вместо Казаковы ответил Ретиф де ля Бретон:— За честь принимать у себя господина Джакома Казанову спорили самые блестящие европейские дворы.— Я совсем не воспринимал это как некую привилегию, — добавил Казанова. — Двор — это вовсе не сад редких цветов. Сколько там засохших графинь, герцогинь. Но, разумеется, я говорю о своем времени. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что сегодня ее величество королева Франции умеет подбирать дам для своего окружения.Констанция застенчиво улыбнулась.— А вы уверены в том, что я одна из тех дам, которые составляют окружение королевы Франции? Казанова принял правила этой игры.— Да, действительно, с чего это я так решил? — хитро сказал он. — Ведь мы с вами не знакомы. Нет, кажется, мне кто-то сказал об этом. Господин Ретиф, вы не помните, кто мне об этом сказал?Парижский писатель засмеялся.— Даже, если бы господин Казанова не знал о том, что вы придворная дама, он бы все равно догадался об этом. Вот в чем состоит одна из причин его успеха — необыкновенная проницательность.Заинтригованная этими словами Ретифа пожилая дама, супруга судьи, с любопытством взглянула на Казанову, который удовлетворенно улыбался.— А что вы можете сказать обо мне? Ведь мы с вами наверняка никогда не встречались раньше.Казанова бросил беглый взгляд на даму и тут же заговорил по-итальянски.— Вы итальянка, мадам, не правда ли? Я даже могу сказать, откуда.— Очень интересно.— Вы из Болонии, у вас прекрасный артистический темперамент и муж…Дама не дала ему договорить.— Мой муж не имеет никакого отношения к искусству, — подняв глаза на потолок дилижанса, заявила она.Ножиданно она перешла на итальянский и несколько минут разговаривала с Казановой на родном языке. Констанция кое-что понимала на итальянском, но предпочитала не распространяться об этом. Ей было очень любопытно узнать, что говорит пожилая дама о своем муже и семейной жизни. В общем, это была довольно банальная история. Мадам пела в опере, затем вышла замуж за юриста, потом он стал судьей, у них с мужем никогда не было взаимопонимания, поскольку у него совершенно иной темперамент, чем у нее и так далее, так далее, так далее. Казанова внимательно выслушал все это, поинтересовавшись в конце:— Мадам, а какое у вас амплуа?— Лирическое сопрано.— Я так и думал, — спокойно резюмировал Казанова.Его последнее замечание привело итальянку в совершеннейший восторг.— Вы только подумайте, господин де Ванделль, — радостно воскликнула она, — он все знает о нас. Какой замечательный человек, никогда раньше не встречала такой проницательности. Я буду рассказывать об этом всем своим знакомым.Не обращая внимания на потоки словословия в свой адрес, Казанова спокойно отвернулся к окну, наблюдая за пейзажем возле дороги.Строгая дама в траурном платье с черной вуалью, прикрывавшей лицо, долгое время влюбленно смотрела на Казанову, однако он не обращал на нее никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28