Это человек непомерного честолюбия, и, если я не ошибаюсь, он надеется унаследовать титул и владения моего мужа. И если я скажу тебе, что осуществлению этих честолюбивых надежд мешает лишь одно – жизнь моего сына, то ты не удивишься, что я отношусь к Филиппу… как бы это выразиться… с опаской. Это первое, что пришло мне на ум, но, пожалуй, это слишком сильно сказано. Лучше скажем так… с осторожностью.
Кейт внимательно посмотрела на тетю, словно пытаясь понять, насколько она искренна.
– Однажды Торкил рассказал мне, мэм, что он несколько раз чуть не лишился жизни, и все это происходило как раз тогда, когда в вашем имении гостил Филипп. Я не верю, что Филипп Брум покушался на жизнь вашего сына, но… но, может быть, он и вправду хотел его убить?
Леди Брум поколебалась, прежде чем ответить, а потом сказала:
– Трудно утверждать что-то определенное. Но, пожалуйста, не говори об этом в его присутствии!
– Конечно, мэм. – Кейт помолчала, хмуря брови, а потом заговорила вновь; – И все-таки я не понимаю! Мне казалось, что Торкил ненавидит своего кузена лютой ненавистью, но, когда они сегодня встретились, Торкил был безмерно рад!
– Неужели? Впрочем, это меня нисколько не удивляет, моя дорогая! Настроение Торкила столь переменчиво. Когда он был ребенком, он обожал Филиппа, и, видимо, в нем еще сохранились остатки былой привязанности. Но, поверь мне, к вечеру он уже поссорится с Филиппом!
Этого не произошло, но отношение Торкила к кузену сильно изменилось, и это бросалось в глаза. Он уже не радовался приезду Филиппа и все чаще и чаще раздражался. Впрочем, по мнению Кейт, в этом был виноват доктор Делаболь. Торкил повел кузена посмотреть лошадей, и доктор под каким-то предлогом увязался за ними. «Как же можно быть таким бестактным!» – подумала Кейт. Ведь ничто не могло сильнее вывести Торкила из себя, чем присутствие доктора! Торкил открыто заявил Делаболю, что не хочет брать его с собой, и, если бы не вмешательство Филиппа, дело кончилось бы скандалом. Филипп напомнил Торкилу, что так вести себя со старшими неприлично, и, хотя Торкил, услышав нравоучение, покраснел до корней волос, он все-таки уступил. Было ясно, что Торкил побаивается Филиппа, что, по мнению Кейт, было совершенно естественно. Люди слабохарактерные всегда пасуют перед людьми с сильной волей, и так же, как леди Брум могла одним словом погасить вспышку гнева у своего сына, так и Филипп подчинял его себе.
Когда все собрались к обеду, сэр Тимоти вошел в столовую, опираясь на руку Филиппа. Он был безумно рад видеть своего племянника – ласково разговаривал с ним и взирал на него со смешанным чувством гордости и любви. Кейт это вовсе не удивляло, поскольку Филипп относился к своему дяде с неподдельной любовью и обращался с ним с почтительностью, которая была для его сына совершенно немыслима. Контраст между Филиппом и Торкилом был разительным. Торкил обладал прекрасной внешностью, но вел себя как испорченный ребенок. К тем, кто стоял ниже его, он относился с пренебрежением; с матерью и отцом был вежлив, но за этой вежливостью скрывались черствость и равнодушие. Кейт пыталась разглядеть в нем хоть намек на привязанность к родителям, но он снова и снова поражал ее своим равнодушием к ним. Торкил подчинялся матери, потому что боялся ее, а на отца он попросту не обращал внимания. Он совершенно не владел собою – по любому пустяку впадал в ярость и мог целыми днями пребывать в подавленном настроении.
Филипп же, в отличие от своего кузена, обладал прекрасными манерами и, несмотря на суровый вид, ему достаточно было улыбнуться, и Кейт сразу становилось понятно, за что сэр Тимоти любит его. Внешне в нем не было ничего от денди, хотя одевался он аккуратно и тщательно. В отличие от Торкила, всегда одетого небрежно, костюм Филиппа радовал глаз.
Когда Кейт вошла в комнату, сэр Тимоти улыбнулся ей и протянул руку.
– А, вот и она! – воскликнул он. – Идите-ка сюда, моя дорогая, я хочу представить вам моего племянника!
– Я уже имел честь быть представленным мисс Молверн, сэр.
– Ах, какая жалость! А я-то мечтал представить тебя ей. Она наш добрый ангел, луч света в нашем доме!
Филипп вежливо поклонился. Кейт взяла вялую руку сэра Тимоти, которую он протянул ей, и сказала:
– Спасибо вам, сэр, но мне ужасно неловко от ваших слов. Кроме того, если мистер Брум увидит, что я вовсе не такая необыкновенная девушка, он разочаруется.
– Что за официальный тон… мистер Брум, мисс Молверн? – игриво спросил сэр Тимоти. – Разреши мне сказать тебе, Филипп, мы решили, что для тебя она будет кузина Кейт.
– Да, сэр, именно так я и обратился к ней, но она отказалась признать меня своим родственником. – Филипп повернулся к леди Брум: – Я так понял, что она всего лишь наполовину ваша племянница, Минерва?
– Она единственная дочь моего сводного брата, – кратко ответила леди Брум.
– А, вот в чем дело! Должен признаться, я так и не понял степень нашего родства, но она заявила мне, что – в худшем случае – мы с ней всего лишь свойственники!
– О Боже! Какая разница, в какой степени родства вы состоите! – воскликнул сэр Тимоти, которому этот разговор успел порядком надоесть. Он улыбнулся Кейт, стоявшей у его стула. – Она – моя дочь, присланная мне на старости лет в утешение. Поэтому тебе она приходится кузиной.
В эту минуту Пеннимор объявил, что обед подан, и Кейт была ему очень благодарна за это. Сэр Тимоти попытался встать со стула, и тут же сильная рука Филиппа подхватила его под локоть и помогла подняться.
– Спасибо тебе, мой мальчик! – сказал сэр Тимоти. – Теперь я уже не так твердо стою на ногах, как раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119