Возможно, она будет благодарна за пустяковые подарки, в отличие от птиц высокого полета, вечно вцепляющихся в его кошелек. Эти размышления были прерваны уходом дам из столовой. Скатерть сняли, и на стол поставили графины, но герцог, против обыкновения, не поощрял гостей засиживаться за портвейном. По его мнению, чем скорее сэру Гарету будет дана возможность преподнести Эстер свое предложение, тем лучше. Может, он и не лучший из отцов, все же не настолько непредусмотрительный, чтобы допустить возможность для соискателя руки дочери предстать перед ней в некотором подпитии. Поэтому по прошествии получаса он заявил, что не стоит заставлять дам ждать, и поднялся из-за стола. Он подумывал, не лучше ли отделить своего потенциального зятя от остальной компании и устроить его с Эстер в другой комнате, но решил, что, пожалуй, будет разумнее предоставить сэру Гарету возможность самому найти способ поговорить с Эстер наедине. Потому он повел всех в один из салонов, расположенных вдоль южной стороны дома. Они выходили на широкую террасу с видом на парк и небольшое озеро, и поскольку вечер был душным, высокие окна еще не были закрыты на ночь. Мелодия Гайдна приветствовала джентльменов, когда герцог открыл дверь гостиной, и перед ними предстала Аманда, сидящая за фортепьяно и играющая сонату с изрядной живостью, хотя и не слишком чисто. Инициатором этого была леди Видмор. Войдя в комнату, она высказала предположение с совершенно очевидным намерением смутить непрошеную гостью, что мисс владеет инструментом, и попросила порадовать ее музыкой. Поскольку у ее светлости почти не было слуха, можно было сказать, что она получила по заслугам за свою вредность, поскольку Аманда вместо того, чтобы признаться в отсутствии умения, незаменимого для любой женщины с малейшими претензиями на благородство, с самым вежливым, какой только можно представить, видом тут же принялась играть очень длинную и очень скучную сонату. Мистер Тиль, разделявший нелюбовь ее светлости к камерной музыке и вынужденный ввиду сильнейшего неудовольствия брата отказаться в стенах Бранкастера от одного из своих любимых грехов, незаметно выскользнул, чтобы насладиться сигарой в залитом лунным светом саду; но остальные джентльмены храбро вошли в гостиную и расположились там, причем мистер Уайтлиф, к неудовольствию герцога, проворно занял кресло рядом с леди Эстер. Сэр Гарет подошел к окну и стоял, прислонившись к раме, устремив глаза на прекрасную исполнительницу.– У меня не хватает слов, – прошептал мистер Уайтлиф, – чтобы передать мои чувства по этому поводу, леди Эстер. Я могу только сказать, что хотя я не удивлен, я глубоко поражен. Могу себе представить ваши чувства!– О нет, не думаю, что можете, – ответила она с легкой насмешкой. – Но прошу вас, помолчите. Сейчас не надо разговаривать, знаете ли. Он углубился в молчание, и его решимость обратиться к леди Эстер с такими словами, которые могли бы поддержать ее перед тяжелым испытанием – получить предложение руки от человека, которого он считал распутником чистейшей воды, – была подпорчена леди Видмор, которая, как только Аманда кончила играть, тотчас же принялась громко строить планы дальнейших развлечений для компании и приказала ему установить карточный столик. Прервав со своей знаменитой грубостью комплименты, посыпавшиеся на Аманду, она объявила, что роббер в казино будет подходящим, и добавила с веселым смехом, поймав испуганный взгляд герцога, что не ожидает ни его, ни Фабиана участия в этом развлечении.– И Эстер не любит карты, поэтому если вы и Фабиан предпочитаете сыграть в пикет, в чем я не сомневаюсь, сэру Гарету придется ее развлекать, а нас останется четверо, как раз то, что надо. Даже муж, привыкший к ее выходкам, почувствовал, что эта попытка обеспечить сэра Гарета возможностью сделать предложение Эстер чересчур очевидна, чтобы ее поощряли; а герцог, про себя обозвав ее тупоголовой надсмотрщицей, решил, что этого достаточно, чтобы развести друг от друга обе заинтересованные стороны. Пока ее светлость суетилась в комнате, указывая недовольному священнику, где установить столик, и заглядывая в разные шкафчики в поисках карт, он и лорд Видмор пытались отговорить ее от этих трудов. Леди Эстер, бормоча, что, по ее мнению, последний раз карты фигурировали на детском празднике, пошла за ними, а Аманда, пользуясь случаем, предлагаемым занятостью хозяев, выскользнула на террасу, произнеся яростным шепотом, когда проходила мимо сэра Гарета:– Я хочу поговорить с вами наедине! Он отошел он окна, но сказал, как только поравнялся с ней;– Осторожнее, Аманда! Вы всполошите весь дом таким неприличным поведением. Помните, что вы дочь моего друга, которая слишком хорошо воспитана, чтобы позволить себе что-либо столь нескромное, как свидание при лунном свете.– Я никакая не дочь вашего друга, и мне очень хочется сказать об этом лорду Бранкастеру! – резко произнесла она.– Я бы вам не советовал. Именно это вы хотели мне сказать?– Нет, не это! – Она помолчала, потом беззаботно сказала: – В сущности, я не хочу, чтобы он узнал правду, ведь так случилось, что леди Эстер любезно пригласила меня погостить здесь, и я решила так и сделать. Он засмеялся:– Вот как?– Да, и вы можете быть совершенно спокойны и больше не переживать из-за меня, – любезно произнесла Аманда.– Да, – сказал очень растроганный сэр Гарет, – это необычайно прелестная мысль. Скажите мне, между прочим, почему вы решили, что имеете дело с бревном?– Не понимаю, что вы имеете в виду, – с достоинством ответила Аманда.– Бревно, дитя мое, это тот, кого легко одурачить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90