– Да, он добрейшее существо! – согласилась она. – И хотя он очень меня рассердил… и я все еще не могу почувствовать, что он имел какое-либо право вмешиваться и разрушать мой план – он ничего не делал из того, что я наговорила. Теперь это неважно! Вы должны пойти и сказать этому форейтору, что он потребуется вам для поездки в Бранкастер Парк, чтобы привезти с собой леди Эстер. Я не очень знаю, сколько миль до Чаттериса, но я не думаю, что мы можем быть далеко от него.– Чаттерис? – прервал он. – До него должно быть миль двадцать пять, а может, и больше!– Ну, если и так, уверена, вы не хотите сказать, что не поедете? – спросила она. – Из всех презренных вещей!..– Конечно, не хочу! – ответил он, свирепо на нее глядя. – Но я не собираюсь нанимать почтовую карету для поездки за пятьдесят или более миль. Кроме того, форейтор, нанятый сэром Гаретом, не согласится, ведь его нанимали для поездки в Бедфорд и никуда больше. И даже если бы он согласился, мне он не нужен!– Но…– Я скажу вам, Аманда, вот что! – произнес мистер Росс самым неодобрительным тоном. – Вы считаете, что никто ни о чем не способен думать, кроме вас!– Да, никто! – сказала она, взрываясь. – И конечно, не вы, ведь вы только…– Кто подумал поехать вперед и предупредить Чиклейдов?– О, это! – произнесла Аманда, пожимая плечами.– Да, это! – в ярости сказал он. – И более того, это я придумал захватить карету, а не вы!– Ну, если вы собираетесь этим хвастать, полагаю, дальше вы скажете, что вы придумали стрелять в сэра Гарета! – закричала Аманда. Теперь битва была на равных, и несколько следующих минут две возбужденные юные личности нашли облегчение для своих потрясенных нервов в истинно королевской ссоре. И больной сэр Гарет в постели, и ланч на столе – оба были одинаково забыты в обмене упреками по большому счету. Чиклейд, войдя в гостиную с блюдом фруктов, остановился на порогё и несколько минут слушал, не замеченный, ссору, быстро спускающуюся до уровня детской. Действительно, когда он вскоре присоединился к жене, то сказал ей со смешком, что не может быть сомнений, молодая леди и джентльмен – родствен-ники: если их послушать, то можно подумать, это брат и сестра. Как только они заметили его присутствие, их ссора резко прекратилась. В холодном и высокомерном молчании они заняли свои мсста за столом. Ни у одного не было аппетита, но каждый выпил чашку чая и почувствовал себя лучше. Аманда исподтишка взглянула на Хильдебранда, обнаружила, что он также взглянул на нее, и захихикала; после этого Хильдебранд попросил прощения за невежливость, а Аманда сказала, что она вовсе не хотела сказать, будто уверена, что он не сможет написать пьесу. Таким образом, были восстановлены дружеские отношения, но для Хильдебранда краткий период очарования закончился. В сущности, он не пережил то нетерпение, которое она проявила после того, как он очнулся от обморока. Она все еще была очень хорошенькой, хотя и (если изучить ее бесстрастно) не так красива, как ему вначале показалось; и у нее, конечно, сильный характер, но он предпочитает девушек с более мягкими манерами. Он был склонен думать, что кроме излишней уверенности в себе, она еще и неприлично дерзка. К тому времени, как она поведала ему, с условием хранить тайну, точные обстоятельства, приведшие к ее столкновению с сэром Гаретом, он был в этом убежден. Его потрясенное лицо и безоговорочное осуждение плана кампании почти привели к возобновлению враждебных действий. К неодобрению ее возмутительного плана добавилось негодование, что она посмела заручиться его поддержкой, представив сэра Гарета в ложном свете. Он воскликнул, что это было самое низкое, а так как она втайне была с ним согласна, ее защите не хватало убежденности.– Но то, что он похитил меня, – правда, – протестовала она.– Я считаю, его поведение было абсолютно рыцарским и джентльменским, – ответил Хильдебранд.– С самого начала, как только я вас увидела, я сочла вас напыщенным, – сказала Аманда. – Вот почему я не рассказала вам, как было на самом деле. И я была совершенно права.– Это вопрос не напыщенности, – высокомерно ответил Хильдебранд, – а наличия жизненного опыта и правильных представлений о приличном поведении. И теперь, зная правду, я не могу предположить, что леди Эстер придет в голову ехать сюда. Как она, должно быть, была потрясена!– Ну вот и не была! – сказала Аманда. – Она была совершенно искренне полна сочувствия, так что вы ничего не понимаете! И еще она сказала мне, что ведет очень скучную жизнь да еще вынуждена жить в обществе самых неприятных людей, каких я когда-либо видела, поэтому смею надеяться, она будет очень рада приехать сюда. Она замолчала, глядя на него. Он все еще выглядел сомневающимся, поэтому она добавила еще более серьезно:– Умоляю, Хильдебранд, поезжайте и привезите ее! Эта страшная старуха наверху, очень возможно, убьет бедного сэра Гарета, ведь она грубая и грязная, и я вижу, она собирается его похоронить. Я не позволю ей ухаживать за ним! Я буду ухаживать за ним сама, только… только доктор сказал, что у него может начаться жар, и если, возможно, я не сделаю того, что следует, и ему станет не лучше, а хуже, а здесь будем только мы с вами, чтобы позаботиться о нем… Хильдебранд, я не могу! Она закончила нотой сдерживаемой паники, но Хильдебранд уже был убежден. Картина, созданная ее словами, заставила его содрогнуться. От чувства облегчения, что он не убил сэра Гарета, в его груди зародился оптимизм, который теперь, как он понял, оказался неоправданным. Мысль, что сэр Гарет все же может умереть здесь, в этой крошечной гостини-це, вдали от родных и друзей, на руках лишь девицы школьного возраста и своего убийцы, заставила его передернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90