– Извините! Но боюсь, я ввел вас в заблуждение, задав вопрос… гм… совсем по другой причине!
– Ах вот оно что! Ну, кажется, я понимаю, в чем тут дело. – Мистер Шоли зловеще улыбнулся. – Не думайте, что я олух. Я такой же смекалистый малый, как и любой другой в Сити, иначе не сделал бы своего состояния! А если ваш поверенный в делах сказал вам, – а он наверняка это сказал, – что единственный способ для вас поправить дела – это связать себя с богатой наследницей, он сказал вам чистую правду, как бы вас от нее ни воротило, а я вижу, сэр, вас воротит.
Чувствуя себя совсем подавленным как прямолинейностью своего гостя, так и мощью его натуры, Адам попытался как-то преградить путь этому напору.
– Мистер Шоли, прошу вас не…
– Да погодите же немного! – прервал его мистер Шоли, снова поднимая свою похожую на окорок руку. – Если вас не интересует эта затея, вы можете прямо сказать об этом, и без всяких обид, но я пришел сюда сделать вам предложение, – конечно, в том случае, если решу, что вы подходите, а я так решил, – и я доведу это дело до конца, потому что так у меня принято. Я не стану хуже думать о вас из-за того, что вы не набросились на мое предложение как петух на ежевику, – более того, я бы распрощался с вами, поведи вы себя так, – но вам не помешает выслушать то, что я собираюсь сказать. А первое, что я должен вам сказать, чтобы между нами не осталось непонимания, – это то, что я прекрасно знаю, насколько глубоко вы увязли. Правда, это не имеет для меня значения, так как это не вы промотали свое состояние. А если бы так, то вот тогда дело бы обстояло совершенно иначе: я не стану помогать деньгами никакому игроку, будь он хоть десять раз маркиз! Его светлость утверждает, что вы не заключаете пари и не играете на суммы, большие, чем установлено приличиями, а против этого я не возражаю, Хотя сам и не любитель заключать пари.
Он помолчал, но Адам, понимая, что остановить его способна лишь батарея девятифунтовых пушек, отдал себя во власть неизбежного и воздержался от комментариев. Мистеру Шоли это, похоже, пришлось по нраву, поскольку он кивнул и приветливо улыбнулся.
– Вот так-то! – сказал он, устраиваясь в кресле с видом человека, собирающегося держать пространную речь. – Вы удивитесь, с чего это мне взбрело такое в голову, и я объясню вам, милорд. У меня не было никакой цыпочки, и я вовсе не стремился ее завести, когда миссис Шоли сошла в могилу. Уверяю вас, много было таких, кто пробовал меня окрутить, потому что я был тогда весьма горячим мужчиной, но я никого не мог представить себе на ее месте. Она была замечательной женщиной, моя Мэри! Кровь с молоком, и, к тому же происходила из хорошей семьи, йоменской, и гордилась этим! Когда мы связали наши судьбы воедино, считалось, что она вышла замуж за человека ниже ее по положению, но я поклялся, что обеспечу ей жизнь на широкую ногу прежде, чем она успеет стать намного старше, и, видит Бог, я это сделал! Она умерла, когда Дженни было всего три года, умерла при родах, и младенец вместе с ней – не то чтобы мне было до этого дело, хотя это был мальчик, как мы и мечтали. Я больше ничего не стану об этом говорить, не то раскисну. Дело в том, что, когда родилась Дженни, миссис Шоли сказала мне, думая, что я разочарован тем, что это не сын: «Джонатан, попомни мое слово – мы доживем до того дня, когда она выйдет замуж за лорда! Поскольку, учитывая то, как ты преуспеваешь в жизни, я не вижу, что бы могло ей помешать!»
Она шутила, но эта мысль засела в наши головы, и суть в том, что, когда она умерла, я решил выдать Дженни замуж в соответствии с ее желанием. А когда Джонатан Шоли принимает решение, милорд, его очень трудно остановить!
Адаму было совсем несложно в это поверить, но он негромко сказал:
– А вы не думаете, что миссис Шоли, возможно, хотела бы видеть свою дочь замужем за человеком более знатным и более состоятельным, чем я?
– О, я не сомневаюсь, что хотела бы! – откровенно признался мистер Шоли. – Но здравого смысла ей было не занимать, и она так же быстро, как и я, поняла, что для такой девушки, как Дженни, бесполезно думать о маркизах и графах. Заметьте, на ее воспитание не жалели никаких средств! Я не скряга и никогда не жалел ни гроша из своего богатства, потраченного на то, чтобы дать ей образование! И вот что я скажу: я сделал из нее элегантную барышню! Она – леди до мозга костей! Она брала все, какие положено, уроки: фортепьяно, пения, танцев, французского и итальянского, рисования акварелью, ношения корсета, – всего! А что касается книжных знаний, так я часто говорю, что она ни в чем не уступит любому справочнику! Знаете ли, я отправил ее в школу в Кенсингтоне. Ей это совсем не нравилось, она хотела остаться дома, со мной, но я был не такой дурак, чтобы позволить ей это. Я мог бы нанять для нее гувернантку, и учителя танцев, и прочих, но это не помогло бы ей завести дружбу с шишками, не так ли? А она это сделала, в этом нет никакого сомнения! Да, я отправил ее в пансион благородных девиц мисс Саттерли. – Он затрясся в приступе раскатистого смеха. – Если бы я сказал вам, сколько мне это стоило, от начала до конца, милорд, вы бы не поверили! Синий чулок – вот кем считают эту старую сплетницу, но я скажу, что ей следовало открыть меняльную лавку вместо пансиона, потому что с большей жадиной лучше бы мне никогда не встречаться! Она еще задирала свой длинный нос перед Дженни, пока я не дал ей понять, какое высокое положение занимаю. После этого… – Он помолчал, потирая подбородок и задумчиво ухмыляясь. – Но нужно признать, в своем деле она знала, толк! Не многие могут похвастать тем, что облапошили Джонатана Шоли, но она это сделала, как только увидела, что я готов заплатить втридорога за то, что мне нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135