Как вообще со мной такое могло случиться? Ей было известно что-то важное, и если бы я оказалась там вовремя, то могла бы уже делать какие-то выводы, а не сшиваться то здесь, то там – по сути дела, без определенной цели. Я шла по бутафорскому ранчо компании "Хейкрафт и Макнис", любуясь свисающими со стен нелепыми кукурузными початками, и продолжала нещадно бичевать себя.

* * *

Гарри Стейнберг оказался очень приятным человеком. На мой взгляд, ему слегка перевалило за тридцать. У него были курчавые темные волосы, темные глаза и небольшая щель между двумя передними зубами. Ростом около пяти футов десяти дюймов, он отличался довольно пышной комплекцией – его талию раздуло, словно хорошо взошедшее тесто.
– Вижу, вас заинтересовала моя талия, не так ли? – спросил он.
Я смущенно пожала плечами, подумав, уж не хочет ли Гарри услышать мои комментарии по этому поводу.
Он предложил мне стул и только после этого уселся сам за свой стол.
– Позвольте кое-что вам показать, – произнес он, многозначительно подняв кверху палец. Потом выдвинул верхний ящик стола, извлек оттуда фотоснимок, сделанный "Поляроидом", и протянул мне. Я взглянула на фотографию и спросила:
– Что это?
– Отлично, – радостно заметил он. – Прекрасный ответ. Это я, когда весил триста десять фунтов. А сейчас всего-навсего двести шестнадцать.
– Вот это да, – протянула я с удивлением, снова взглянув на фотографию. Действительно, в прежние времена он был вылитая Орлетт, только переодетая в мужскую одежду.
Я просто балдею от всех этих фото типа "до и после" и рекламных призывов журнальчиков, где на одном снимке женщина – словно накачанная автомобильная шина, а на соседнем – вдруг красивая и стройная, как березка, будто потеря веса автоматически сделает вас очаровательной, точно фотомодель. Интересно, остался ли хоть кто-нибудь в Калифорнии, не поддавшийся этому самообману?
– Как же вам это удалось? – поинтересовалась я, возвращая снимок.
– Все дело в системе Скарсдейла, – объяснил он. – Чертовски противная штука. Я всего лишь разок нарушил режим – ну, от силы два. Однажды, когда весил триста пять фунтов. Помнится, тогда я не удержался на дне рождения и навалился на ватрушки и сырный пирог. А в другой вечер напился, когда меня разлюбила и бросила подружка. Поймите, при весе триста десять футов я не смел даже и мечтать о подруге. А когда она от меня ушла, просто взбесился. Правда, сейчас мы снова помирились, так что все обошлось. Мне еще надо будет сбросить фунтов двадцать пять, а после этого сделаю перерыв – только разгрузочная диета. А вы сами когда-нибудь сталкивались с системой Скарсдейла?
Как бы извиняясь за свое невежество, я покачала головой. У меня постепенно формировался комплекс полной непригодности – ни для Скарсдейла, ни для психотерапии.
– Итак, исключение алкоголя, – начал он. – Это очень жесткое условие. При разгрузочной диете вы можете себе позволить иногда лишь крошечный стаканчик белого вина, вот и все. Полагаю, свои первые пятьдесят фунтов я потерял именно по этой причине. В общем, полностью завязал с выпивкой. Просто удивительно, сколько лишнего веса дает алкоголь.
– На вас это очень хорошо отразилось, – отметила я.
– Я и в самом деле прекрасно себя чувствую, – согласился он. – Самочувствие – очень важная штука. Но оставим это. Итак, что бы вы хотели узнать о Либби Гласс? Секретарша в приемной сказала, что вы ею интересовались.
Я объяснила ему, кто я такая и почему интересуюсь обстоятельствами смерти Либби. Гарри внимательно все выслушал, лишь иногда задавая мелкие вопросы.
– Так что конкретно вы хотите услышать от меня? – спросил он в заключение.
– Как долго она занималась счетами Лоренса Файфа?
– Очень рад, что вы задали именно этот вопрос, поскольку, готовясь к вашему визиту, я кое-что просмотрел по этому пункту. Мы подняли ее финансовые отчеты примерно за год. Юридическая фирма Файфа и Скорсони сотрудничала с нами всего шесть месяцев. Даже немного меньше. Мы вводили все данные в компьютер, а Либби контролировала и приводила всю информацию в порядок, внося необходимые поправки. Надо сказать, она была очень квалифицированный бухгалтер. Чрезвычайно ответственная и по-настоящему трудолюбивая.
– Вы находились с ней в дружеских отношениях?
– Довольно приятельских. Хоть я и был тогда неуклюжим толстозадым слоном, но просто обожал ее. И у нас установились отношения, как между братом и сестрой, – в общем, платонические. Нет, я с ней не спал.
Просто раз в неделю обедали вместе, иногда что-нибудь еще в том же роде. Бывало, выпивали после работы.
– А сколько всего балансовых счетов их фирмы она обработала?
– За все время? Порядка двадцати пяти, может быть, тридцати. Она была очень честолюбива, но иногда ей платили черной неблагодарностью... за все хорошее, что она делала.
– Что вы имеете в виду?
Он встал и плотно прикрыл дверь в кабинет, молча показав пальцем на офис через стенку.
– Дело вот в чем. Старик Хейкрафт был мелкий тиран, настоящий женоненавистник. Либби вполне справедливо считала, что если она много и добросовестно работает, то вправе рассчитывать на повышение зарплаты и рост по службе, но не тут-то было. У этих ребят не побалуешь. Хотите знать, как я добился повышения? Все время грозил уволиться. Целых шесть месяцев грозился уйти в другую фирму. У Либби такого и в мыслях не было.
– А сколько ей платили?
– Не знаю. Хотя можно было бы посмотреть. Одно могу сказать – меньше, чем она того заслуживала. У Файфа и Скорсони были большие счета – не самые большие, но весьма и весьма солидные. По-моему, она чувствовала, что там не все чисто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88